Пилот изучал Гаунта какое-то время. В его звании сомнений не было, но комиссар был грязным. Его одежда была изорвана и перепачкана, и у него были свежие царапины и ушибы на грязном лице и муки от усталости в его бледных глазах. Он, так же, показывал, что у него рана на плече. Пилот пришел к мнению, что это, возможно, не тот человек, которому стоит переходить дорогу.
— Я отпущу техников и мы полетим, сэр, — сказал пилот, застегивая на пуговицы летную форму.
— Пункт назначения?
— Пятый отсек, — сказал ему Гаунт. — Пункт 36.
С воздуха, Спаршад Монс был расползшейся, монструозной тенью, дрожащей от десяти тысяч точек огня. Они пролетали сквозь зловонные клубы дыма, которые закрывали все, заставляя пилота лететь по приборам. На более чистых участках, когда они были над вторым отсеком, Гаунт смог увидеть колонны солдат и бронетехники, продвигающиеся цепью в степной город: длинные, извилистые реки фонарей и прожекторов, плывущие сквозь темноту. Шли все. Вон Войтц направил все, что у него было.
Вдали, на севере, возвышалось сердце Монса, полное секретов и злого умысла. Непреклонное, безмерное, такое же твердое, как горный пик, оно опускалось над нижними отсеками, полувидимое в ночи, такое же ужасное, как угроза смерти.
Валькирия пролетела по длинному четвертому отсеку, где еще больше могучих рек военных машин плыло вперед. Значительная часть контингента Вон Войтца была направлена в самую горячую зону пятого отсека. Гаунт догадывался, что Имперские силы, по меньшей мере, добились некоторого прогресса в пятом. Учитывая вес подходящего подкрепления, он едва удивился этому.
Они пролетели под исполинской аркой и влетели в пятый. Далеко впереди, на земле, губительный свет битвы освещал ночь, янтарным и красным. Гаунт заметил пункт, ярко освещенный наземными огнями и прожекторами, слева от них. Еще одна длинная колонна бронетехники и транспортов двигалась на серев внизу.
Валькирия описала круг, и начала спускаться на широкую базальтовую площадку, которая служила посадочной площадкой. Они коснулись земли с мягким глухим стуком и двигатели выключились.
Гаунт открыл люк и выпрыгнул, с Эзрой позади.
— Вы хотите, чтобы я остался, сэр? — позвал пилот.
Гаунт кивнул. — Да, спасибо. Так долго, как только сможешь.
— Круговая проверка, пожалуйста! — закричал пилот приближающейся наземной команде. — Десять минут! — Гаунт с Эзрой поспешили по дорожке к дому, который служил центром пункта. Низкая пологая местность вокруг была покрыта тысячами палаток, как казарками на коже какого-нибудь морского монстра. Слышался гул двигателей от близлежащей дороги, когда колонна с подкреплениями проезжала мимо, без начала или конца. Сам пункт кишел личным составом.
— Кто командующий пунктом? — спросил Гаунт проходящего мимо Колстекского сержанта.
— Это Маршал ДеБрэй, сэр.
— Где я могу найти его?
— Он уже отправился на линию фронта, сэр.
— Тогда кто командует здесь?
— Полковник Бейдер, сэр. Сарпойский 88-ой.
— И где он может быть?
Сержант пожал плечами. — Может быть, в главном укрытии? Или вы можете попробовать...
— Забудь, — сказал Гаунт. Он прошел мимо сержанта к фигуре, которую только что заметил в толпе. Старику, стоящему в одиночку, смотрящему, ждущему.
Гаунт начал идти быстрее, проталкиваясь сквозь толпу. Старик повернулся, и увидел его.
Гаунт сделал несколько последних шагов и упал на колени перед ним.
— Аятани отец, — прошептал он. Цвейл нагнулся и положил свои руки на плечи Гаунту, мягко подталкивая его подняться на ноги. Священник уставился в лицо Гаунта. Из старых глаз Цвейла лились слезы.
— Я многое повидал за свою жизнь, — сказал Цвейл. — Но видеть тебя здесь доставляет мне наибольшую радость.
— Рад вас тоже видеть, — сказал Гаунт. Он тяжело сглотнул. — Я долго был без благословения, отец, слишком долго. Мои грехи грузом давят на меня. Иногда, я думаю, что они слишком тяжелы, чтобы с меня их мог кто-нибудь снять, даже беати.
— Она сильная девочка, — сказал Цвейл. — Я уверен, что она поможет. — Цвейл продолжал пристально смотреть в лицо Гаунта. — Во имя всего святого, Ибрам, ты побывал в аду, так ведь?
— У него другое имя, но да.
— Хотя, мне нравится борода, — сказал Цвейл.
Цвейл повел Гаунта к командному пункту, держа руки Гаунта в своих, как для утешения, так и для поддержки. Аятани Цвейл, неизменно старый, стал намного более старым и хрупким с тех пор, как Гаунт видел его в последний раз.