— Роун здесь?
— Да, да. Ты тоже похудел. Ты не ел?
— Отец...
— И ты ранен. Эти царапины на твоем лице.
— Да, отец. Была битва.
— А твое плечо. Что случилось с твоим плечом?
— Рана. Телесная рана.
Цвейл воскликнул с неодобрением. — Телесная рана? Телесная рана? Они все телесные раны! Никто никогда не говорил «Во, смотрите! Мне только что попали в кости, но плоть абсолютно не задета!» Это все старая чепуха, вот, что это такое. Это фраза, которую вы, героические воины, произносите, чтобы казаться мужественными и стойкими. «Ха, это, всего лишь, телесная рана! Всего лишь, телесная рана! Я могу продолжать!» Чушь!
— Отец...
— Я слышал такое от человека, когда он потерял ногу!
— Отец Цвейл...
Внезапно Цвейл наклонился ближе и прошептал на ухо Гаунту. — Я не хочу беспокоить тебя, Ибрам, мой дорогой мальчик, но за нами следует очень большой человек. Очень большой. Очень высокий парень. Мне он кажется весьма зловещим, но я уверен, что ты знаешь о нем, потому что ты всегда бдительная напряженная пружина.
Гаунт остановился и повернулся.
— Эзра? Иди сюда. — Нихтгейнец подошел.
— Эзра ап Нихт, из Антилла Гереона. Это мой старый друг Отец Цвейл из Имхавы Аятани.
Возвышающийся партизан слегка кивнул в сторону Цвейла.
— Биддю халлоу, элдерен, — сказал он.
— Что он сказал? — спросил Цвейл, искоса посмотрев на Гаунта.
— Он приветствует вас.
— Он очень высокий. Опасно высокий. Я сказал, вы очень высокий, сэр.
— Хват сейзи?
— Я сказал, ты очень высокий. Высокий! — Цвейл сделал жест рукой над своей головой. — Высокий? Ну, знаешь? Не низкий?
— Хват, элдерен?
— Он дурачок, Ибрам? Кажется, он не понимает. — Эзра вопросительно посмотрел на Гаунта, кивнул в сторону Цвейла и резко оторвал пальцы от своих губ.
— Нет, все в порядке, — сказал Гаунт. — Я его все время терплю.
— Это был грубый жест, так ведь? — прошептал Цвейл Гаунту. — Он только что сделал грубый жест в мою сторону.
— Нет, отец. Он только заботился о моем благополучии.
— Хнх! Высокий – это одно, грубый – совершенно другое. Ты заводишь странные знакомства в своих путешествиях, Гаунт.
— Я часто так думаю, — улыбнулся Гаунт. — А сейчас, где Роун?
— Там, там, — пробормотал Цвейл, открывая двери в лазарет. Запах антисептика и выделений тел внезапно наполнили воздух. Медицинский персонал перевязывал последнюю группу раненых, привезенных с передовой пятого отсека.
— Сюда! — весело позвал Цвейл, вероятно не обращающий внимания на страдания вокруг него. Он быстро пошел к полевому театру.
Гаунт последовал за ним и остановился. Огромный, серьезно поврежденный труп полувзрослого сталкера лежал на полу театра. Хирург в маске был в процессе тщательного вскрытия.
Хирург поднял взгляд на вторжение и медленно положил свои, покрытые кровью, инструменты. Он мгновение боролся со снятием перчаток и маски, а затем быстро прошел через комнату к Гаунту и обнял его.
— Трон Терры, Ибрам!
— Привет, Толин.
Дорден сделал шаг назад. — Дай мне на тебя посмотреть, — сказал он. — Фес, это, действительно, ты?
— Во плоти.
— Вот, почему я сначала привел его в вам, доктор, — сказал Цвейл. — Так вы сможете осмотреть его. Он сказал, что у него телесная рана. В плоть, если быть точным, in corpus mortalis. Он похваляется, что в порядке, но вы то знаете этот тип воинов. Отрежь им ногу, а они, все равно, жизнерадостные.
— Ты ранен? — сказал Дорден. — Нога?
— Просто не обращайте внимания на Цвейла какое-то время. Я поцарапал плечо. Ты сможешь осмотреть меня позже. Роун здесь, так ведь?
Дорден кивнул.
— Это была его идея? — спросил Гаунт, делая жест в сторону трупа.
— Вообще-то, это предложил один из твоих. Комиссар, Новобазки. Он с Роуном. Они притащили труп из кустарниковой местности с собой.
— Нашел что-нибудь?
Дорден пожал плечами. — Да. Вещи, которые я бы лучше не находил. Но я все еще собираю данные.
— Мне нужно увидеть Роуна. Ты знаешь, где он?
Охотничий отряд ждал в одной из самых больших палаток снаружи лазарета. Дорден повел Гаунта, с Эзрой и Цвейлом позади. Гаунт вошел в палатку, и обнялся с Крийд, Варлом и Белтайном. Бонин крепко пожал его руку. Призраки, так же, тепло приветствовали Эзру, хотя партизан не ответил. Роун ждал, глядя на Гаунта.
— Брам.
— Элим. Постарел, постарел. А?
— Есть только война, сэр.