На кафедре раздались бормотания комиссаров. Ладд посмотрел на Гаунта.
— Подсудимые скоро будут переданы в руки Муниторума для распределения. Благодарю членов трибунала за их время и внимание.
— Сэр? — сказал Ладд. — Есть ли условия в этом эдикте?
Каессен кивнул. — Гаунт и его отряд обязаны согласиться на полный цикл психометрических тестов и опросов, чтобы дать оценку их психическому здоровью и боевой готовности, и они все обязаны пройти доскональные опросы Военной Разведкой. Затем будет испытательный срок по усмотрению Комиссариата. Больше ничего, кроме этого. Младший Комиссар Ладд, возможно, вы останетесь с Гаунтом до тех пор, пока ему не дадут соответствующие полномочия в Штабе.
— Да, сэр.
— Милостью Бога-Императора это слушание объявляется закрытым. — Каессен объявил, и комиссары на кафедре тотчас встали и начали переговариваться в группах, пока выходили из зала.
— Я хотел спросить, от чего такое внезапное изменение позиции, — по секрету сказал Ладд Гаунту, — но я не хотел испытывать судьбу.
— Я понимаю, что ты имеешь ввиду, — ответил Гаунт. — Но я думаю, что со временем узнаю. — Подошел Полковник Каессен. Он отдал честь и протянул руку Гаунту. — Хороший конец, даже неожиданный, — сказал он, когда Гаунт пожимал его руку. — Я не был бы счастлив быть тем человеком, который вынес бы вам смертельный приговор, полковник-комиссар.
— Спасибо, полковник. Есть идея, что случилось, чтобы события поменялись? — Каессен улыбнулся. — Я думаю, что у вас большое влияние, сэр. Могущественные союзники.
— Ясно, — ответил Гаунт. Он посмотрел мимо полковника, но Балшин и инквизитор уже покинули зал.
— Лорд генерал ожидает увидеть вас, — сказал Каессен.
Ладд нашел дежурного офицера и заставил его выдать пропуск Гаунту. Гаунт прикрепил маленький пластековый бейдж на грудь и затем позволил Ладду сопровождать его к внешнему шлюзу апартаментов лорда генерала.
Ладд остановился у дверного прохода, в ожидании – или, по меньшей мере, в надежде – что Гаунт, может быть, как-то поблагодарит его, возможно даже скажет спасибо. Гаунт, всего лишь, бросил на него краткий взгляд, почти означающий «свободен», и затем вошел в шлюз не произнеся ни слова, оставив Ладда одного в коридоре.
Ладд смотрел на палубу, задумчиво проводя языком по верхним зубам, и повернулся, чтобы уйти.
— Младший комиссар?
Ладд поднял взгляд. Это была Балшин.
Она поманила его согнутыми крючком пальцами.
— На пару слов, пожалуйста.
Вон Войтц сидел за столом во внутреннем офисе своих апартаментов и просматривал доклады. Когда Гаунт вошел, Вон Войтц отпустил группу помощников и сервиторов и поднялся на ноги, как только они покинули комнату.
Он шел вдоль стола, пока не оказался лицом к лицу с Гаунтом.
— Может, начнем сначала? — сказал он.
— Буду признателен за шанс, сэр, — ответил Гаунт.
— Есть оружие, которым тебе понравиться мне угрожать? — спросил Вон Войтц.
— Мой лорд, я никогда не угрожал вам напрямую. Я...
Вон Войтц поднял руку. — Расслабься. Я шучу. Все закончилось, Ибрам. Хватит с этим. — Лорд генерал сделал жест, и они сели на потертые кожаные кушетки рядом со столом.
— Вот как должно было быть, — мечтательно сказал Вон Войтц. — Миссия закончена, ты докладываешь мне, тихий момент наслаждения твоим успехом.
— События сговорились против этого, — сказал Гаунт.
— Н-да. Смотри, если бы я мог избавить тебя от этого трибунала, я бы сделал это. У меня есть авторитет, Ибрам, исключительное количество авторитета, в некоторых вопросах. Но не в других. Дисциплина и безопасность не в моей власти. Ты знаешь, как это работает.
— Я помню, как это должно работать, — сказал Гаунт.
— Как только ты проделал тот фокус здесь, Ибрам, в моих руках уже ничего не было. У меня не было выбора, кроме как отдать тебя Балшин. К тому же, все могло бы быть еще хуже. Мне пришлось отдать тебя Балшин, и пока она была занята тобой, я нашел пути освободить тебя.
— Вы это сделали?
— Я потянул за несколько ниточек, попросил несколько ответных одолжений. Возможно, несколько последних одолжений. Виктория Балшин, может быть, самая фанатичная персона, которую я встречал, когда дело касается Имперской чистоты. Она посвятила свою карьеру подавлению порчи, и не позволяет даже самым незначительным слухам об этом пройти мимо нее. Восхитительно, несомненно, и понятно, из-за того, какие дела происходили за последний год. Но даже у нее есть цена. Мне пришлось дать ей кое-что, чтобы она отказалась от дела.
— И что это было? — спросил Гаунт, чувствуя себя некомфортно.