Рука крепко обхватила его шею в удушающем захвате. Канов почувствовал, как тело напавшего крепко прижалось к нему. Затем он почувствовал, как холодное дуло его же пистолета спокойно прижалось к его виску.
— Никому не двигаться, — сказал человек позади него той же самой сухой, странной интонацией.
Маскар и все остальные солдаты целились прямо в Канова и человека, взявшего его в плен.
Ладд стоял между ними, озадаченный.
— Опусти оружие. Сейчас же, — прорычал Маскар.
— Чтобы ты меня застрелил? — ответил голос позади головы Канова. — Я так не думаю. Кроме того, я разумный человек. Смотри, сержант. Я только что свалил человека перед тобой, а еще никто не умер. Это поступок еретика или дезертира?
— Бросай оружие!
— Опустите оружие, сержант, — настаивал Ладд.
— У этого молодого человека правильная идея, — сказал человек с пистолетом у черепа Канова.
— Ни в этой жизни, ублюдок, — ответил Маскар.
— Досадно, — сказал душащий Канова человек. Затем, тихо, он добавил, — Дерций. — Из теней выдвинулись фигуры. Или это, или задвигались сами тени и стали фигурами, Ладд не был уверен. Все, что он понял, что за удар сердца Маскар и его люди были покалечены и сбиты с ног быстрыми фантомами, их ручные пулеметы вырвали у них из рук.
Маскар и его люди корчились на полу, держась за окровавленные лица, сломанные руки и разбитые носы. Тени, уже вооруженные оружием солдат, окружили Ладда.
— Чего вы хотите? — тихо спросил Ладд.
— Заткнись, Ладд! Не давай им ничего! — крикнул Канов. Удушающий захват стал крепче.
— Ты что-то сказал, Ладд? — сказала одна из теней.
Ладд сглотнул. — Что... что вам нужно?
— То, о чем я просил в самом начале, — ответил Ибрам Гаунт, крепко держа Комиссара Канова за шею. — Я хочу говорить с Лордом Генералом Бартолом Вон Войтцем, и я хочу этого прямо сейчас.
I
11.29, 188.776.М41
Осколочные Равнины, Штаб
Спаршадская Боевая Зона, Анкреон Секстус
Он ожидал увидеть печально известный Спаршад Монс, когда они опустились на бреющий полет, но все, что он смог увидеть на своем экране, было плоское пространство бесконечных пылевых дюн, выжженных до белого цвета под беспощадным светом.
Он повозился с увеличением экрана, и приблизил его к поверхности пустыни, мелькающих черных точек и крошечных черных пятнышек. Белая равнина не была такой незапятнанной, как он предполагал. Внизу были тысячи квадратных километров обломков: перекрученные корпуса боевых машин, выгоревшие руины, человеческие кости, мертвый город, наследие сражения прошлого года. Обломки были покрыты слоем белой пыли, сглаживая их в поверхность пустыни. Когда-то вся территория была местом, на котором располагалась могущественная городская префектура Спаршад Цельсиор.
Война превратила все это в Осколочные Равнины.
— Где Монс? — спросил он.
— Прямо по курсу, сэр, — протрещал голос пилота по внутреннему воксу.
— Я не вижу... оу. — Он все еще не мог видеть Монс, но теперь он мог сказать, где он был. Там, где заканчивалась плоская белая земля и начиналось безжалостное синее небо, огромное оранжевое облако закрывало горизонт, прямо впереди. Это выглядело похожим на естественное погодное явление, или на дымку собирающейся пыльной бури, возвышавшейся как скала над пустыней.
Но это был дым. Гигантский пласт дыма поднимался от фронта и закрывал громаду Монса. Он сделал максимальное увеличение и стало возможно засечь тонкие вспышки в основании дымовой завесы, как искры. Лазерная артиллерия, тяжелая артиллерия, сотрясатели, и все штурмуют скрытое дымом сооружение.
— Эскорт уходит, — доложил вокс.
Он посмотрел в сторону, выглянув в маленький иллюминатор, и увидел отблеск солнечного света, когда эскорт Молний повернулся обратно, оставляя Валькирию Комиссариата в одиночестве на последнем этапе полета.
— Две минуты, — доложил пилот.
— Спасибо, — ответил он. Он снова подстроил экран и навелся на быстро приближающийся штаб. Он разлегся, как рептилия, на унылой, белой земле. Четыре Командных Левиафана, состыкованные крестом, окруженные широкими организованными линиями боевых машин, орудийными платформами, большими лагерями жилых палаток, складами с топливом и боеприпасами и припаркованными летательными аппаратами. Огромное собрание мощи Имперской Гвардии, мобильный город: каждый Левиафан был бронированным краулером, размером с маленький город.
Он выключил экран, и посмотрел, как его лицо отражается в нем. Он надел свою фуражку и поправил ее, но, несмотря на фуражку, и, несмотря на свою великолепную официальную униформу, он все еще выглядел, как бледнолицый юнец. И, к тому же, испуганный.