Ладд пошел забрать мешки, но Эзра уже взял их все, кроме вещмешка Ладда.
— Этот тоже, — сказал Гаунт.
Без усилий, Нихтгейнец поднял также мешок Ладда.
— Тебе нужна помощь? — спросил его Ладд.
Эзра не ответил. Он просто стоял, невозмутимый, нагруженный мешками.
— А, может быть, и нет, — сказал Ладд. Гаунт уже шел по посадочной площадке, и Ладд побежал вслед за ним.
— Не думаю, что я ему нравлюсь, сэр, — сказал он.
— Кому?
— Эзре.
— Ох. Ты, возможно, прав. Он не принимает людей быстро. Возможно, он думает, что ты хочешь отобрать его работу.
— Его работу, сэр? Какую работу?
— Присматривать за мной. Он очень серьезно подходит к этому и в этом он очень хорош. — Гаунт обернулся к Нихтгейнцу, идущему за ними. — Сколько раз, Эзра? Преяти, хвел мени маттр уитт веролл?
— Хистю, сефен маттр, соуле, — ответил Эзра, вязким и густым голосом.
— Семь. Он семь раз спасал мне жизнь, — сказал Гаунт Ладду.
Они почти дошли до края посадочной площадки. Флажки, показывающие скорость ветра и ослепительные воздушные буи трепетали на соединенных проволокой столбах. Офицер в бледной форме приближался, чтобы поприветствовать их, в сопровождении двух солдат. Они остановились рядом и офицер, капитан, отдал честь Гаунту. Это был человек с бледной кожей, узким ртом и слезящимися голубыми глазами.
— Комиссар Гаунт? Капитан Айэнмедоу. Добро пожаловать на пункт 10. Маршал ожидает вас.
— Спасибо, капитан. Это мой подчиненный, Ладд.
— Сэр, — кивнул Айэнмедоу. Он сделал паузу и посмотрел искоса на Нихтгейнца. — А это?
— Эзра Ночь. Он со мной, капитан. Не доставайте его, и он вас не убьет.
— Что ж, это замечательно, — сказал Айэнмедоу, пытаясь не показать, что он не понял то, что ему только что сказали. — Сюда, комиссар.
Они спустились по ступенькам и направились по деревянной дорожке к главной станции. Это была местная развалина, дом, старый, как мир, залатанный и укрепленный отрядами саперов. Батареи Гидр скрывались в выкопанных гнездах вдоль северной стороны, их длинные стволы автопушек устремлялись в небо.
— Из какого вы подразделения, капитан? — спросил Гаунт, пока они шли.
— Второй Фортис Бинарский, сэр, — ответил Айэнмедоу.
— Серьезно? Я слышал, что Фортис, наконец-то, стал достаточно сильным для основания.
— Уже три, вообще-то, сэр. Мы очень счастливы вступить в войну. Я должен сказать, что я попросил о чести встретить вас. Каждый человек из Бинарских знает имя Гаунта. С освобождения.
— Я был одним из многих, капитан.
— Одним их многих, без которых мир-кузня Фортис Бинари все еще был бы в рабстве у архиврага.
— Это было уже очень давно, — сказал Гаунт. — Я не хочу, чтобы ты относился ко мне, как к герою.
— Нет, сэр.
— Только со смиренным страхом и подозрением, с каким обычно относятся к офицеру Комиссариата.
Айэнмедоу заморгал. Он заметил, что Гаунт чуть ли не улыбается, так что принял это за разрешение посмеяться над тем что, он искренне надеялся, было шуткой.
— Да, сэр.
Они вошли в сумрак дома. Место, почти без окон, освещалось светосферами и люминесцентными полосами. Коридор был завален ящиками с амуницией и грузами, а пол покрывали металлические решетки над паутиной силовых и информационных кабелей. Ладд мог слышать щёлканья когитаторов и жужжание оборудования.
— Сюда, сэр, — сказал Айэнмедоу. — Маршал вон там внизу. — Маршал Расмус Саутой поднялся из-за своего стола, когда они вошли в командный пункт станции. Среднего телосложения, он был толстым, с серой бородкой и добрым взглядом, и на левой стороне его пурпурного плаща были ряды орденских планок.
— Ибрам Гаунт! — объявил он, протягивая руку, как будто встречает старого друга.
— Маршал, — ответил Гаунт, кратко пожав его руку. У него не было особенного желания воспользоваться именем. Было ясно, что Саутой хотел продемонстрировать, что между ними была какая-то старая история.
— Много времени прошло с Фортиса, — сказал Саутой.
— В самом деле, много.
— С тех пор у тебя появился впечатляющий послужной список. Вдохновляющее чтиво. Забавно, как судьба свела нас снова вместе.
— Судьба вообще забавная штука.
Саутой громко рассмеялся. — Садись, Ибрам. И твой заместитель тоже. Это твой человек?
— Эзра, подожди меня снаружи, — сказал Гаунт. Даже не кивнув, Нихтгейнец вышел.
— Могу я предложить тебе кофеину? Может чего-нибудь покрепче?