— Ты ублюдок! — крикнул Айэнмедоу.
— Болезни и эпидемия, Айэнмедоу, вот и думай. Мне жаль, что эта трагическая часть истории Фортис Бинари последовала за тобой сюда.
— Ублюдок! — ответил Айэнмедоу, и его снова начало тошнить. Ладд ухватился за капитана, когда тот высунулся, чтобы проблеваться.
— Все нормально, Ладд? — спросил Гаунт.
— Великолепно, — крикнул в ответ Ладд сквозь рев двигателя.
— Ты все хорошо сделал, сынок. Как голова?
— Болит.
— Ты все сделал хорошо.
— Не хорошо, — внезапно сказал Банкс. Двигатель транспортника-4 кашлянул и полностью сдох. Они катились до остановки в тени нескольких лаймовых деревьев с черными стволами.
— Запусти его, — сказал Гаунт трутню Муниторума, выбираясь из транспорта. Банкс поспешил к передней части грузовика и поднял капот.
— Черт возьми, этого нам не нужно, — сказал Айэнмедоу, когда подходил к Гаунту на обочине.
— Скоро стемнеет.
— Просто расслабься, — сказал Гаунт.
Ладд присоединился к ним. Небо над головой все еще было чистым и бледным, но тяжелая тень от стены отсека быстро приближалась из-за садящегося солнца.
— С нами все будет хорошо, — сказал Гаунт. Он посмотрел на Банкса.
Писклявый, раздражительный шум исходил от транспортника-4, пока трутень пытался перезапустить его. Прошло пять минут. Десять. Тридцать. Транспортник-4 чихал и кашлял, но возвращаться к жизни отказывался. Банкс красочно его материл.
Ближайшая лесистая местность вокруг них стала розовато-лиловой. Тень уже была близко.
— Сэр? — сказал Ладд, трогая Гаунта за рукав, чтобы привлечь внимание.
Эзра внезапно спустился с транспортника, держа свой рейн-боу в руках. Он был насторожен, прислушивался и крутился. Он бросил взгляд на Гаунта, а затем исчез в подлеске.
— Дерьмо, — сказал Гаунт. — Вот теперь у нас проблемы.
Глубокий рев прорезал воздух, вой хищника, который отдавался эхом на сырой просеке.
Их окружили сумерки. В темных зарослях неподалеку что-то огромное приближалось к ним.
XIV
18.47, 196.776.М41
Открытая Местность, Третий Отсек
Спаршад Монс, Анкреон Секстус
Температура начала резко падать, когда опустилась ночь. На отдалении, в отсеке начали отдаваться эхом необычные, нечеловеческие крики, гортанные и грубые. Что-то поблизости отвечало на крики ухающим ревом.
— Сталкеры, — сказал Айэнмедоу. — Святой Трон, сталкеры! Они появляются после темноты и... — Гаунт сильно схватил его за плечо. — У тебя был по-настоящему плохой день, капитан. Говори тише и не делай его еще хуже. Доставай оружие.
Айэнмедоу кивнул, и пошел к транспортнику, чтобы взять свой лазерный карабин.
— Ты тоже, Ладд, — сказал Гаунт. — Никому из вас не стрелять, пока я не скажу. Ясно?
— Да, сэр, — сказал Ладд, доставая из кобуры свой пистолет. — Куда... куда ушел Эзра, сэр?
— Охотиться, Ладд. Я думаю, что скоро мы узнаем, кого жалеть: нас, или что там рыскает рядом.
Гаунт пошел к грузовику, и еще раз взглянул на усилия Банкса. Руки трутня тряслись так сильно, что он почти не мог работать.
— Успокойся, — сказал ему Гаунт. — Тебя прикрывают четыре вооруженных человека. Нам нужно, чтобы эта груда металлолома поехала, так что сконцентрируйся, работай и сделай это. — Банкс кивнул и вытер пот с бровей рукавом.
Что-то двигалось в подлеске на той стороне дороги. Ладд резко повернулся, целясь. Гаунт поспешил к нему. Теперь он тоже вытащил болт-пистолет.
— Видишь что-нибудь?
— Что-то определенно ходит кругами вокруг нас, сэр.
Где-то сломалась веточка, и зашуршали листья. Отдаленные крики снова начали отдаваться эхом. Как лесные волки на Таните, подумал Гаунт, воющие, когда медленно кругами подходили, чтобы напасть на одиноких, несчастных, потерявшихся. Конечно же, он сам их никогда не слышал, но Колм Корбек любил рассказывать такие истории у костра. — Мне нравится взгляды на лицах парней, — однажды Колм сказал об этих историях. — Я могу увидеть, как истории напоминают им о доме. — Больше похоже, что они пугают до чертиков, считал Гаунт.
Внезапно он осознал, что не напуган. Он всецело осознавал, что они находятся в опасности, но страх отказывал приходить. Во всяком случае, его пульс снизился, и на него спустилась пугающая ясность. Он попытался вспомнить, когда в последний раз он на самом деле чувствовал страх, и понял, что не может. Гереон украл это у него, и у всех членов отряда. Террор был таким неотъемлемым элементом вокруг них в каждую секунду, что отклик в виде страха просто выгорел. Как и все остальное: желания, аппетит, ощущения. Все, с чем они остались, было простым, чистым желанием выжить. Гереон закалил их так чрезмерно, что Гаунт задумался, сможет ли кто-нибудь из них когда-нибудь вернуть эти простые человеческие черты.