— Больше не трогай мою девушку. Даже не смотри в ее сторону.
Айзек смеется... потому, что как я уже сказала — он идиот.
– Не волнуйся, в следующий раз, когда я к ней прикоснусь, она будет умолять.
Реми делает шаг вперед, но я встаю между ними и толкаю его в грудь. Я не надеюсь, что в физическом смысле смогу остановить его своей маленькой рукой, но мое присутствие, кажется, делает свое дело.
Мне удается отодвинуть Реми в сторону и заставить развернуться. Его плечи и руки расслабляются, и когда он уже больше не смотрит на Айзека, я обнимаю его одной рукой и увлекаю за собой в толпу.
— Если он к тебе прикоснется, я его убью. — Реми огрызается, расталкивая толпу своим плечом.
ГЛАВА 7
Неимоверно громкий, щебечущий звук раздражает меня настолько, что я, наконец, переворачиваюсь, и открываю глаза. Только это не будильник, не телефон, а настоящая живая птица. Пятый этаж, и мы находимся слишком высоко, чтобы прямо за окном росло дерево, но оно должно быть поблизости, потому что звук разносится так, как будто птица находится прямо в моей комнате.
Почему так рано утром? Это очевидно, что птица раздражает, в какой бы части мира она меня не разбудила. Они не впадают в спячку или во что-то подобное здесь? Улетают на юг? Какая птица предпочтет жить в снегу?
Что еще более удивительно, чем птицы, которые не эволюционируют и не улетают в более теплые края, так это то, что я слишком долго спала, чтобы птичка могла меня разбудить. Почти каждое утро перед соревнованиями Реми будит меня с петухами. Буквально.
В моем большом гостиничном номере занавески на окнах задвинуты, но лучик яркого солнечного света пробивается с краю, говоря мне о том, что утро уже наступило. Я думаю о том, чтобы откинуть одеяло, подняться и узнать, где Реми и почему он позволил мне спать. Но затем его голос слышится через закрытую дверь ванной. Я лежу как можно тише и напрягаю слух, чтобы услышать то, о чем он говорит.
Реми смеется, а потом замолкает на несколько мгновений.
— Конечно, я выиграю, Чак, даже, если не попробую еще раз через четыре года. — Реми смеется, и от каждого смешка откалывается часть моего сердца. — Конечно, ведь тридцать пять не так уж много?
Нет абсолютно никаких причин для того, чтобы он обсуждал возможность участия в еще одних "Gold Medal" со своим агентом. Чак, не так ли? Он бы не поступил так со мной, верно?
Реми катался на сноуборде с тех пор, как научился бегать. Не смотря на то, что до него в семье Реми не было профессиональных спортсменов, сноубординг у него в крови, и они рано это поняли.
Не думаю, что он когда-нибудь с этим закончит.
СМИ и большая часть его тренеров не знают о том, что у него все еще болит травмированное колено. Он очень старался, чтобы сохранить этот факт в тайне, но я знаю. И он знает. Если он продолжит соревнования, то есть шанс того, что повреждение станет хроническим. Если этого еще не произошло.
Я понимаю его любовь к спорту. Я понимаю его спортивный интерес и желание соревноваться. Но я никогда не понимала его готовности пожертвовать своим телом ради позолоченного кружочка. Того, за что он должен платить налоги, потому что в США облагаются налогом все медали и наличные деньги, как только они попадают в налоговую декларацию.
Во мне нет такого духа соперничества. Наверное, потому, что я не использую лыжи большую часть года, если не нахожусь в горах с Реми.
Я переворачиваюсь на спину, смотрю в потолок, и размышляю о том, где я ошиблась. Я старалась быть лучшей подружкой. Я делала все, что считала нужным. Я поддерживала его в течение многих лет, всегда делая все возможное, чтобы поддержать, но не подавлять его стиль.
Когда он сказал мне, что на горе Маммот в Калифорнии лучший снег за последние двадцать лет, и он хочет отправиться туда с друзьями, я улыбнулась и согласилась. Несмотря на то, что это грозило пропустить Рождество и нашу годовщину.
Когда один из его спонсоров хотел, чтобы он снялся в рекламном ролике, в котором его окружали полуголые женщины в джакузи, я не возражала. Любая здравомыслящая девушка спросила бы, как гидромассажная ванна с голыми женщинами, может помочь продать носки. Но не я. Я помогала ему собрать сумку.
Ложь никогда не была проблемой, но я доверяла Реми на сто процентов. И до сих пор так делаю, по крайней мере, когда дело касается девушек. Но, лежа в постели уже пять минут, и, слушая, как он смеется со своим агентом, пока мое сердце продолжает биться, я делаю много выводов. Я могу доверять Реми, но не тогда, когда дело касается "Golds". В этом случае, он — наглый лжец.