Текст был выжжен в моем мозгу. В нем говорилось: «Вау. Эта шпионская камера имеет сверхвысокую четкость. Это алфавит ты пишешь у нее между ног?»
Должно быть, она спрятала камеру в то утро, когда вошла в мою квартиру и, должно быть, следила за каждой секундой того, что происходило между Лилит и мной. Я не мог поверить, что мне даже не пришло в голову осмотреть свою квартиру, чтобы узнать, сделала ли она что-нибудь после взлома.
Я был в бешенстве и припарковался возле дома Селии. Точнее, это был дом ее мужа-сенатора за городом. Было чуть больше трех утра, но это меня не остановило. Скоро я найду способ все исправить с Лилит, но прежде чем я смогу это сделать, я должен положить конец этому детскому, отвратительному дерьму, которое затеяла Селия.
Это был большой дом и какой-то безвкусный. Он словно кричал: «посмотри, я богаче тебя». Колонны в римском стиле и высокие арки украшали фасад, и я знал из своих предыдущих визитов, что интерьер был еще более показным. Я думаю, что там была даже обнаженная скульптура и херувимы внутри, как будто мне нужна была еще одна причина ненавидеть мою сводную сестру и ее мужа.
Я громко постучал в дверь. Ну, это было что-то среднее между стуком и надеждой, что я случайно ударил кулаком по дереву. Я подождал две секунды и снова постучал в дверь.
— Открой эту чертову дверь, — крикнул я. — Открой…
Дверь распахнулась, и появился муж Селии, Уолтер Норманди. Уолтер был лет на тридцать старше нас с Селией, с большим, как шар для боулинга, животом и седыми моржовыми усами. Волосы на макушке давно уже сошли, что довершало моржовый облик. На нем была пижама, которая плохо скрывала густые волосы на его теле, торчавшие из пижамы пучками, и по выражению его лица было ясно, что я его разбудил.
— Ты? — прорычал он.
— Да, я, идиот. Где твоя жена?
Уолтер выпятил грудь и попытался посмотреть на меня свысока, что не очень хорошо получилось, учитывая, что он был по крайней мере на фут ниже меня.
— Даю тебе минуту, чтобы вернуться в машину и убраться с моей территории.
Селия вышла из-за его спины и успокаивающе положила руку ему на плечо. Она была на несколько дюймов выше его, и когда она посмотрела вниз на своего упитанного мужа, я увидел, как ее губы скривились.
— Все в порядке. Почему бы тебе не вернуться в постель? Завтра у тебя важный день, и я хочу, чтобы мой большой пушистый медведь хорошо отдохнул, — ее тон был покровительственным, как будто она разговаривала с маленьким ребенком, но если Уолтер и заметил это, то не подал виду.
Он посмотрел на нее, и весь гнев, который он показывал мне минуту назад, растаял, превратившись в абсолютное обожание. Он вытянул губы для поцелуя. Селия наклонилась и поцеловала его в губы, не отрывая от меня взгляда.
Уолтер заковылял обратно в глубь дома, а Селия вышла наружу, закрыв за собой дверь. Отработанным плавным движением она вытерла губы тыльной стороной ладони, затем обтерла ее о шелковую ночную рубашку.
— Полагаю, ты здесь, чтобы угрожать из-за моего сообщения? — она наклонилась ближе к моему лицу и вдохнула через нос. — Мне кажется, я все еще чувствую на тебе запах ее киски. Ты действительно не терял времени даром, не так ли…
— Прекрати, — мой голос был почти рычанием. — Что бы это ни было за дерьмо. Что бы ты ни думала, из этого ничего не выйдет. Заканчивай. Если я даже предположу, что ты все еще вмешиваешься в мою жизнь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя бросили в тюрьму или засудили за все, за чем ты стоишь. Я тебя погублю. Клянусь.
— Лиам, — проворковала она, закатив глаза. — Ты такой сексуальный, когда злишься. — Она потянулась, чтобы коснуться моей щеки, но я отпрянул от ее прикосновения. — Но на самом деле ты просто большой, тупой, великолепный кусок мяса. Если только ты не планировал какой-то... физический инцидент, ты бессилен. Я зарыла все концы. Каждая ниточка, за которую ты, вероятно, думаешь, что можешь потянуть, чтобы распутать меня, — это только тупик. Ты ничего не можешь сделать, Лиам. Кроме как уступить, конечно, но я знаю, что ты упрям, поэтому я готова ждать столько, сколько потребуется.
— Держись. От меня. Подальше. — Я был слишком зол, чтобы сказать что-то еще, выразить свои мысли или объяснить, как она ошибалась. Это в любом случае не имеет значения. Я почти хотел, чтобы она попыталась снова, чтобы дать мне оправдание. Думать, что я не на что ни способен, было худшей ошибкой, которую она могла бы совершить. Может быть, она думала, что я все это время пытался отомстить ей, но я просто переживал бурю. Я не хотел превращать эту ее нелепую фиксацию в полномасштабную войну, но сейчас? Теперь она втиснула свои грязные руки между мной и Лилит, и я был готов сделать все, чтобы остановить ее.
— И это все? — фыркнула она. — Никаких громких речей или пафосных угроз? Просто «держись от меня подальше»? — спросила она, заставляя свой голос понизиться, чтобы подражать моему. — Да, кстати. В следующий раз сними свои боксеры, прежде чем набросишься на нее. Я была так разочарована, что ты оставил их.
— А что случилось с тем, что ты сказала вчера утром? Это не из-за секса? Просто месть? — я с отвращением покачал головой.
Она вскинула брови и склонила голову набок.
— Упс. Неужели я солгала? Можешь надеть на меня наручники, если тебе от этого станет легче. — Селия вытянула руки и надула губы.
***
— Сколько, ты сказал, тюремный срок за убийство? — спросил я Прайса.
— Селия — сука, — сказал он, — но я не думаю, что смогу помочь тебе спланировать ее убийство. Это, наверное, слишком. Я почти уверен, что в Библии есть специальный пункт для людей, которые убивают своих братьев и сестер.
Мы сидели в моем офисе в центре города. Это было мое первое возвращение на работу за последние недели. Я все еще не полностью избавился от своей полузадачливой двойной жизни в качестве «Боба Смита», главным образом потому, что я даже не был близок к тому, чтобы отказаться от Лилит, и я точно не желал прямо сейчас возвращать свою старую жизнь. Кроме того, мне нужно было держать ухо востро на случай, если ей взбредет в голову пригласить какого-нибудь другого парня, чтобы заставить меня ревновать. Это абсолютно сработало бы, и я был бы не против сделать из себя осла, чтобы вмешаться и предотвратить что-то подобное.
— Ты хочешь сказать, что спрятать камеру в моей квартире и направить ее на мою кровать было не слишком?
Прайс наклонил голову и задумался.
— С одной стороны подглядывание, а с другой убийство. В глазах закона, я почти уверен, что что-то из этого осуждается строже.
— А как насчет гуманного убийства? — спросил я. — Ты все еще был бы против, если бы…
— Да. Будь это базука или ложка яда, я не собираюсь одобрять убийство моей сестры. Прости.
Я вздохнул.
— В любом случае, я бы слишком легко ее отпустил. Ей нужно еще долго сожалеть о том, что она меня разозлила. Годы и годы разочарований. Я хочу, чтобы она мариновалась в депрессии до тех пор, пока ты не почувствуешь запах, исходящий от нее, как только она войдет в комнату.
Прайс поднял брови и слегка усмехнулся.
— Она тебя здорово разозлила, да?