Она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня с того места, где она лежала на моей груди.
— Так ты не думаешь, что я с ребенком из жирной пищи, сексуальна? — она приподняла рубашку и выпятила живот так, что он раздулся в удивительно круглое впечатление ранней беременности.
Я засмеялся, мягко прижимая ладонь к ее животу и игриво сжимая.
— Я не чувствую никаких пищевых младенцев.
Она вывернулась из моих рук и внезапно села с убийственно серьезным выражением лица.
— Не щекочи меня.
Я поднял брови.
— Что? Почему нет?
— Я не собираюсь объяснять, так что даже не пытайся спрашивать почему. Просто не делай этого.
— Да ладно тебе. Ты не можешь оставить меня вот так в неведении. Почему нет?
Ее лицо стало ярко-красным.
— Некоторые женщины предпочитают держать некоторые тайны при себе. Ладно?
Я криво улыбнулся ей.
— Прекрасно. Но когда-нибудь я это выясню. Я это гарантирую.
— Надеюсь, что нет. Ради нас обоих.
Телефон Лилит лежал на подлокотнике дивана, и она едва успела поймать его, когда он загорелся и начал вибрировать, направляясь к полу. Она нахмурилась, глядя на экран.
— Вот дерьмо, — сказала она. — Извини, ты не возражаешь, если я отвечу? Это может быть кошачья гостиница.
Я поднял брови, но кивнул. Кошачья гостиница?
— Алло? — спросила она. Я наблюдал за ее лицом, когда она сделала паузу, затем нахмурилась. — Ох. О, да. Клэр. Я тебя помню. Из «Галлеона», конечно.
Еще одна пауза.
— Гм, конечно. Одну секунду. — Она отняла трубку от уха и повернулась ко мне. — Эй. Ты планировал что-нибудь сделать со мной завтра утром?
— У меня завтра несколько встреч. Я не планировал продолжать свои попытки соблазнения, по крайней мере, до вечера.
Она снова поднесла трубку к уху.
— Завтра утром нормально.
Через несколько секунд она повесила трубку.
— Это была девушка, с которой я познакомилась на вечеринке. Она сказала, что у нее проблемы с парнем или что-то в этом роде, и захотела выпустить пар. Я получу бесплатный кофе и пикантные подробности о какой-то драме.
— Ну, если сегодня все пойдет по плану, тебе понадобится кофеин.
— Ты что, собираешься накачать меня наркотиками?
— Что? Нет. Я имел в виду, что ты не будешь спать всю ночь.
— Ох. Да. В этом больше смысла. Но если я буду гулять всю ночь, ты заставишь меня пропустить последние четыре часа этого марафона. Твоя идея должна быть довольно крутой, чтобы вытащить меня с этого дивана.
— Только назови, — сказал я. — Если бы город был твоим, что бы ты хотела сделать?
— Ну, я не знаю, пробраться в Рокфеллер-центр и покататься на коньках в нерабочее время?
— Легко. И это все?
— Легко? Я не считала тебя нарушителем правил. Последние сеансы — в полночь. Сейчас два часа ночи, и у них там наверняка есть охрана.
— Предоставь это мне. У тебя есть коньки?
Она молча встала, открыла дверцу шкафа и вытащила пару довольно причудливых коньков.
— А у тебя?
***
Там работал только один охранник, и после короткого разговора выяснилось, что он был более чем счастлив позволить нам проскользнуть на лед за сотню долларов. Он даже разрешил мне взять напрокат коньки. Он выглядел более взволнованным перспективой быть подкупленным, чем реальной суммой, которую я предложил, и я подозревал, что он согласился бы на пять долларов или даже на чизбургер.
Я сел напротив Лилит прямо перед катком и начал надевать коньки. Примерно в этот момент я понял, что никогда раньше не катался на коньках и, скорее всего, собирался выставить себя идиотом.
— Ты уверена, что это то, что ты хочешь? Я сказал, что ты можешь выбрать все что угодно, помнишь?
Она уставилась на меня, а затем ее губы медленно растянулись в слабой улыбке.
— Хочешь сказать, что не умеешь кататься?
— Я бы не стал выражаться так. Я никогда не пробовал, но насколько это может быть трудно?
— Посмотрим, правда?
Я потуже затянул ремни на коньках и решил, что надеру этому льду задницу. Лилит выглядела так, будто уже решила, что я собираюсь опозорить себя, но я докажу ей, что она ошибается.
Она вышла на лед и явно имела достаточную практику, потому что легко сделала пол оборота и начала двигаться задом наперед, наблюдая за мной с нетерпеливым выражением лица. Казалось, она хотела, чтобы я упал.
Я оперся на край ворот и осторожно ступил на каток. Лезвие, казалось, достаточно хорошо держалось на льду, и я позволил уверенности захлестнуть меня. Как только я поднял заднюю ногу, моя другая нога скользнула вперед по льду, и я сел на шпагат, для которого я был недостаточно гибким, когда рухнул на лед.