Работая в поле, они отмеряли слова, как капли воды, ибо были слишком усталы и измученны, чтобы произнести лишний звук. Несмотря на отчаянные усилия Лодиши, все потеряли в весе, от них остались кожа да кости.
В конце дня, добравшись кое-как до дома, они без сил падали на кухонное крыльцо, изнуренные и отупевшие настолько, что не могли говорить.
Руки Рози напоминали сырое мясо, так же как спина и плечи Боуи. Он спал сидя и был не в состоянии вынести даже прикосновения простыней к израненной спине. Джон Хоукинз ел, согнувшись над низкой скамеечкой, — он не мог разогнуться. Рози хлебала свой суп прямо из миски: руки, покрытые кровавыми мозолями, уже не держали ни вилки, ни ложки. Бывали вечера, когда она не выпивала больше одного стакана виски.
Лодиша потчевала их весенним настоем и втирала в раны лечебный бальзам. Сразу после ужина они безропотно валились на свои постели, дрожа от утомления и с ужасом ожидая наступления следующего дня.
— Ой-е-ей, вы только посмотрите на это!
Рози выпустила рукоятки плуга, вытерла кровь с ладоней, потом пот, заливавший глаза, прищурилась и посмотрела вдаль через ровные ряды вспаханной земли.
Помощник шерифа Сэндс и два его закадычных дружка стояли на краю поля, прислонившись к столбам ограды и передавая друг другу бутылку. Рози, слишком отупевшая и усталая, не слышала приближения их лошадей.
— Я готов, — тихо сказал Боуи. — Берись за плуг.
— Сейчас. — Собравшись с силами, Рози крикнула: — Что вы хотите? Нечего вам здесь делать.
— Да вот слышал, что ты раздобыла себе тягловую лошадку… миссис Стоун. Хотел посмотреть на зверюгу собственными глазами, — ухмыльнулся Сэндс.
Его приятели загоготали.
— Выметайтесь отсюда! — Рози сжала кулаки, кляня себя, что оставила револьверы дома.
— По мне, так твой новый коняга больно тощий. А, парни? Может, пристрелить его, чтобы не мучился? — Сэндс нацелил свой «кольт» на Боуи, но, слегка повернув дуло, выстрелил ему под ноги. — Вот жалость, парни, промахнулся.
Капитан поправил упряжь на плечах.
— Давай, Рози. Если мы будем стоять, то никогда не закончим.
Рози задрожала от ярости.
— Но они же стреляют в тебя! Неужели тебе наплевать на то, что эти сукины дети заявились сюда посмеяться?
— Нет.
— Эй, Стоун! Эй, трус! Как тебе в шкуре лошади? — Сэндс ткнул под бок одного из своих дружков и заржал. — А твоя старушка и в постели тебя объезжает? — Его приятели зашлись от хохота, согнувшись пополам и хлопая себя по ляжкам.
— Катись к дьяволу, Сэндс! — заорала Рози.
— Шевелись, парень! А ржать ты умеешь? — Сэндс снова выстрелил в землю в нескольких футах от ботинок Боуи.
— Ладно, Сэндс. Повеселился и будет. Убирайся с моей земли!
— А если не уберусь… миссис Стоун? Натравите на нас своего доходягу? — Приятели Сэндса гикали и визжали, утирая выступившие от смеха слезы.
Боуи уперся ногами в землю и наклонился вперед.
— Давай, Рози. Скоро ужин. Нужно закончить этот ряд.
Побелев от злости и стараясь не обращать внимания на насмешливые выкрики и взрывы хохота, Рози ухватилась за рукоятки плуга и уставилась в напряженную спину Боуи, по которой стекала струйка крови. Она больше не смотрела на Сэндса и его приятелей, поэтому заметила, что те исчезли, лишь когда дневные труды закончились и они побрели через поля к дому.
Они сидели на крыльце, набираясь сил перед тем, как вымыться и войти в дом. Наконец, отдышавшись и снова обретя способность думать, Рози повернулась к Стоуну. Он сидел рядом на ступеньке, свесив голову на руки.
— Скажи мне честно, как на духу: тебя действительно не волнует, когда над тобой насмехаются?
Боуи поднял голову и устремил взор в сумеречные поля.
— Не могу поверить, что ты рассчитывала справиться с этим одна. Господи Иисусе!
— Я бы убила их на месте!
Он перевел взгляд на нее.
— Какая тебе разница, что думает Сэндс?
— Но они же потешались над тобой! Высмеивали тебя! Я знаю, каково это! — Она вперила в него тяжелый взгляд. — Странность вот в чем: я просто убеждаю себя, что мне это все равно, а для тебя… это действительно не важно.
— Забудь об этом.
— Они даже пару раз пальнули в тебя, Господи помилуй! — Не получив ответа, Рози заглянула ему в лицо. — Ты наказываешь себя. Ведь это так? Вот почему ты скрипишь зубами, но улыбаешься, когда Лодиша натирает тебя бальзамом, хотя тебе дьявольски больно. Вот почему тебе плевать на Сэндса. Ты считаешь, что заслужил все эти унижения. Оттого что остался жив? Потому что тебя не повесили в тот день?
Эта мысль раньше не приходила ей в голову. Она испытала настоящее потрясение, поняв, что Боуи все равно, жив он или умер. Боуи был готов сражаться со всем городом, когда оскорбляли его жену, но ради себя не пошевелил бы и пальцем. Рози могла загнать Боуи до смерти в полях и не услышала бы ни единого протеста или жалобы. Смерть не имела для него значения.
— Любой порядочный человек поступил бы так же в Стоун-Тоусе. И убийство Рэдисона было самозащитой. Поэтому ты больше не в кавалерии. Ну и что с того? Ты нужен здесь.
— Перестань, Рози. — Он потер лицо ладонью.
— Предположим, что Сэндс не шутил… Ты что, так и стоял бы и позволил этому подонку убить себя? Будто он делает тебе одолжение? Вот как это выглядело. Ты даже ухом не повел.
Рози смотрела ему вслед, когда он с усилием поднялся и заковылял к конюшне.
Наступил день, когда они наконец вытащили плуг с поля в последний раз. Пахота и сев закончились. Они стояли у крайнего ряда, глядя на результаты своих трудов и на лохматые весенние снежинки, медленно падавшие с тяжелых облаков.
— Снег! — закричала Рози, подняв к небу перевязанные ладони. — Давай, вали, чтоб тебе… — Она осеклась и испуганно посмотрела, нет ли поблизости Лодиши. — Вали, снег, как безумный! Здоровенными мокрыми хлопьями! Давай, снег!
— Это хорошо, — обронил Джон Хоукинз. Усмехнувшись, он положил руки на поясницу и попытался выпрямиться.
— Невероятно! — Боуи окинул взглядом засеянные поля, постепенно скрывающиеся под белым покровом, и широко улыбнулся. — Мы сделали это. — Он опустил глаза на Рози. — Проклятие, Рози! Мы сделали это!
— Ты чертовски прав! Целых семь акров! — Запрокинув голову, она громко расхохоталась и закричала от восторга, когда Боуи, обхватив ее за талию, увлек за собой в танце по двору. Джон Хоукинз забыл, что он уже не индеец, и пустился в пляс посреди хоровода снежинок, распевая песнь победы.
Лодиша вышла на крыльцо посмотреть, что происходит, и вытерла руки о посудное полотенце.
— Давайте-ка в дом, дурни несчастные. — Она радостно усмехнулась. — Мне надо смыть с вас эту канзасскую прерию раз и навсегда, накормить хорошенько, подлечить и уложить спать на целый день.
— Мы сделали это! — крикнула Рози, едва сдерживаясь, чтобы не застучать перевязанными кулачками по плечам Боуи. Смеясь, она крутилась и крутилась в безумном танце под снегопадом, пока не зацепилась за камень и не упала Боуи на грудь.
Поймав Рози, он крепко стиснул руками ее талию, заглянул в поднятое к нему лицо, и улыбка исчезла из его глаз. Взгляд Боуи опустился на ее полураскрытые губы.
Смех замер на устах Рози. Она ощутила прикосновение его тела, и тут же усталость сменилась внезапным напряжением. Ее глаза расширились, и дыхание прервалось.
Руки Боуи оторвались от ее талии, обхватили лицо, приподняли подбородок.
— Поздравляю, — тихо сказал он, наклонился, потом легко и нежно поцеловал ее в губы. Казалось, молния сверкнула и исчезла.
Неожиданный поцелуй поверг Рози в такое смятение, что она замерла. Девушка смотрела на него, застыв как изваяние, и сердце ее бешено колотилось.
— Ты была просто великолепна там. — Боуи поднес ее руки к губам и поцеловал перевязанные пальцы. — Я не знаю ни одной женщины, способной на такое. Я горжусь, что знаком с тобой, Роуз Мэри Малви. И черт побери, надеюсь, что ты получишь урожай, который заслуживаешь.