Боуи склонился к ней и вытер слезы большим пальцем.
— Мне очень жаль, Рози, но это необходимо. — Он взял бутылку со стола и пошарил под кроватью. — Ты пойдешь на эти танцы, и пойдешь как женщина. А теперь отдохни. Увидимся завтра.
Гнев, бушевавший в ее груди, не давал ей заснуть. Полночи она сражалась с веревками, но потом, измученная, забылась беспокойным сном.
Когда Рози проснулась, было уже позднее утро. Яркое солнце заливало ее маленькую комнатку.
— Развяжи меня! — потребовала она, открыв глаза, и свирепо уставилась на Лодишу, которая сидела на стуле возле кровати.
Тут Рози заметила платье, разложенное на коленях Лодиши, и глубоко вздохнула. Такого красивого платья из голубого ситца в мелкий белый цветочек она отродясь не видела. С розовым поясом и настоящим кружевом у ворота и манжет. Широченные нижние юбки висели на крючках, торчащих из стены, воздушные и белые, как морская пена.
Рози разинула рот, не веря своим глазам.
— Это еще не все, — радостно сообщила Лодиша. — Только глянь на эти туфельки для танцев! Голубые — под платье. А какие панталоны и сорочка! И это не все. Порадуй свои глазки! На-стоя-щий французский корсет!
Рози лишилась дара речи. Она смотрела на изделие из шелка и атласа, которое Лодиша гордо выставила на обозрение. Розовая лента проходила через планки, и крошечные вышитые розочки украшали лиф. Ни о чем подобном Рози Малви и не мечтала.
— Не надену я этот дурацкий корсет!
— А я говорю: наденешь! Ни одна воспитанная молодая леди не ходит на танцы без корсета, пора тебе знать это. Ты пойдешь на танцы одетая как полагается, сверху до самой твоей шкурки!
— Откуда все это? — Голубые туфли сияли на солнце, как в волшебной сказке. В таких туфельках ноги, наверное, летают, едва касаясь земли.
— Кэптин выписал все из Канзас-Сити. — Увидев немой вопрос в глазах Рози, она добавила: — Нет, кэптин не брал деньги из твоей жестянки для штрафов и ущерба. Деньги из кошелька, что был в сундуке. Из его спальни.
— Как это он успел? — спросила Рози, облизнув губы. Запрещая себе думать, что деньги принадлежали Блевинзу, она не могла оторвать глаз от платья. При каждом движении Лодиши платье издавало приятный хрустящий звук.
— Поехал в город в тот же день, что мисс Эвелин здесь побывала. Видать, по телеграфу заказал.
Рози стиснула зубы и велела себе отвести взгляд от платья.
— Я буду чувствовать себя как дурочка, если нацеплю всю эту мишуру. Я этого не надену. — Она закрыла глаза. — Господи, мне нужно выпить!
Рози отчаянно хотелось принять хорошую дозу спиртного. Ей ни за что не совладать с французскими корсетами и накрахмаленными оборками. Если она появится в общественном месте, разряженная в нижние юбки и блестящие голубые туфли, ей этого просто не пережить. Город будет потешаться над ней до Судного дня.
Поднявшись со стула, Лодиша извлекла из кармана нож и перерезала веревки, которыми были связаны запястья и лодыжки Рози.
— Спиртного не ищи. Бутылку под половицей мы нашли. Даже ту, что в кормушке в хлеву была припрятана, тоже отыскали. — Она выгнула темную бровь. — И на город не надейся, если не хочешь, конечно, показаться на Мейн-стрит в нижнем белье.
Рози села, растерла запястья и повертела головой, разрабатывая затекшие суставы.
— А что с моей одеждой? Что вы с ней сделали?
— Твоя одежа так запрятана, что тебе ее не сыскать. Все, что нужно, голубка моя, здесь. — Лодиша подняла голубое платье. Отделанный оборкой подол закружился вокруг ее колен. — В этом платье ты будешь похожа на сон наяву. Эвелин Бакнер покажется толстой коровой рядом с тобой. На нее никто и не взглянет, да, сэр!
Рози протянула руку и потрогала ткань. В те дни, когда она еще носила платья — сто лет назад, — ей перешивали одежду матери. Насколько Рози помнила, у нее никогда не было собственного нового платья. Украдкой, из-под ресниц, она окинула взглядом нижние юбки, шелковый корсет и почувствовала, как в животе что-то тает. «Интересно, — подумала Рози, — есть ли у Эвелин Бакнер настоящий французский корсет и такое количество белых нижних юбок».
— Я этого не надену, — повторила она слабым голосом. Облизнув губы, Рози задалась вопросом, будут ли видны голубые туфли из-под подола платья.
— Наденешь. Ну-ка давай. Ванна готова.
— Не надену. — Она стояла, созерцая великолепные обновки, и безумная радость охватила ее. До этой минуты Рози даже не подозревала, что с самого рождения грезила о голубом, отделанном кружевом ситцевом платье. В самом тайном уголке ее сердца жила мечта о голубых туфельках для танцев. От одного взгляда на французский корсет Рози пронзила дрожь, настолько острым было желание обладать им. Она никогда не предполагала, что у нее могут быть такие прекрасные вещи, и чувствовала себя как скупец, пересчитывающий золото. Эта новая одежда принадлежит ей.
— Он не забыл про чулки? — тихо спросила Рози, злясь на себя за то, что предательский румянец залил ее щеки.
— Кэптин ничего не забывает. Даже ленты для волос припас и голубые сережки из перламутра. И махонькую бутылочку сиреневой воды. — Лодиша лукаво улыбнулась. — У меня тоже есть чем тебя порадовать. Испанские румяна для щечек и губ и немного пудры на носик.
Рози отвела душу, изображая крайнее недовольство всем, пока брела на кухню, где ее ждала ванна. Она охотно продала бы часть своей бессмертной души за сигару и глоток виски для храбрости. Неужели не понятно, что она будет выглядеть как идиотка, нацепив это барахло? Джон Хоукинз и тот в такой оснастке смотрелся бы лучше.
— Не знаешь, Эвелин Бакнер наденет новое платье на бал? — осведомилась Рози, удобно устроившись в теплой душистой воде.
Господи всемогущий! Да что это с ней делается? Такого глупого девчачьего вопроса она не задавала себе с двенадцатилетнего возраста.
— Ну? — требовательно спросила Рози, когда Лодиша начала намыливать ей голову. — Что, по-твоему, наденет Эвелин Бакнер?
Вместо ответа Лодиша широко ухмыльнулась.
Боуи провел рукавом туго накрахмаленной сорочки по полям шляпы и поправил шарф на шее. Тщательно осмотрев носки ботинок, отполированных до зеркального блеска, он взглянул на Джона Хоукинза и Лодишу, и те дружным кивком выразили свое одобрение.
— Ну, кэптин, скажу я вам! Вы не поверите своим глазам. Голубка? — в очередной раз позвала Лодиша. — Пора бы тебе показаться. Кэптин готов вести тебя на танцы.
Приглушенное бормотание донеслось из комнаты Рози. Боуи приподнял брови и, подмигнув своим верным сообщникам, повторил изящные ругательства, долетавшие из комнаты Рози:
— Фу! Пух и перья! Гром и молния!
Лодиша усмехнулась и зашикала.
— Видно, есть что-то в нижних юбках и корсетах, что делает из женщины леди. Наша голубка не знает приличных ругательств, вот и придумывает свои. Роуз Мэри? Поторопись. Сколько еще кэптину ждать?
Дверь спальни приоткрылась на дюйм, закрылась и снова открылась. Наконец Рози вступила в гостиную с зардевшимся, как вишневый джем, лицом.
— Я чувствую себя как последняя дура!
Долгий, протяжный звук вырвался из груди Джона Хоукинза. Лодиша сияла, улыбаясь от уха до уха. Боуи ахнул и потерял дар речи.
Рози Малви выглядела как картинка в модном журнале. Она была безупречно красива.
Лодиша убрала ее темно-золотые волосы с лица и уложила на затылке в высокий, отливающий шелком узел. Розовые и голубые ленты струились меж длинных локонов, кокетливо подрагивающих на плечах, и вокруг изящных перламутровых сережек. Лиф платья идеально облегал высокую грудь, сужаясь к тоненькой талии. Кружево обрамляло вырез, повторяя округлости груди. Широкая юбка колыхалась над стройными лодыжками, облаченными в тонкие белые чулки.
— Ты меня так затянула, что я задыхаюсь, — заявила Рози, избегая взгляда Боуи.
— Я знал, что ты красива, — произнес Боуи, когда к нему наконец вернулся голос. — Но и вообразить себе не мог, что так хороша. — Уловив аромат пудры и сиреневой воды, он догадался, что Рози подкрасила губы и слегка подвела брови.