1Глава 1. Королевский приказ.
Глава 1. Королевский приказ.
- Нет, это невозможно! – Эвелин задыхалась, грудь сдавило так, что из горла вырывались только судорожные хрипы. – Ты не можешь так поступить, отец!
Но он только качал головой, разводя руками. Он не мог поступить по-другому. Его никто не спрашивал, - просто поставили перед фактом. Если он ослушается, его дом, вместе со всеми слугами и семьей, попросту сожгут, а тех, кому удастся спастись, будут преследовать, пока не поймают. А дальше… Дальше страшная казнь заставит пожалеть о том, что пойманные не остались в доме, - смерть от огня покажется им подарком судьбы.
- Ты же понимаешь, девочка, - мы не всегда можем поступать по своей воле…
Что он мог еще сказать ей в утешение? Она и сама прекрасно понимала, какими могут быть последствия. Приказ самого правителя! А правитель жестоко карал тех, кто заводил лишь только разговоры о неповиновении…
Задыхаясь и беззвучно рыдая, Эвелин повалилась на пол.
* * *
Сегодняшний день должен был стать самым счастливым в ее жизни. Как же долго она его ждала! Сколько раз представляла себе, как все это будет! Выбирала фасон платья, продумывая мельчайшие детали, передумывая, что-то добавляя и меняя в последний момент, - то самое платье, которым еще несколько минут назад так счастливо любовалась в зеркале и которое теперь пачкалось о пол, - но Эвелин теперь до этого не было никакого дела, - ей снилось, как отец поведет ее к алтарю, - немного волнуясь и одновременно гордясь выросшей дочкой, как священник произнесет те самые слова, как откликнется она эхом на твердое « согласен» Гвена! А ночь… Об их первой ночи она думала с такими разными чувствами… Со стыдом, - ее щеки начинали пылать только об одной мысли, что они вместе окажутся в постели, с трепетом, - ведь это самое невероятное таинство из всех возможных, - соединиться с возлюбленным полностью, без остатка, без всяких границ, - священнее, чем это, может быть только чудо рождения, - но оно, увы, сопряжено с болью, с волнением, - а вдруг она не разберется, что и как ей нужно делать, с легким страхом, - ведь, став замужней женщиной, она уже никогда не будет прежней… Она думала о том, как состарится вместе с любимым, какими будут их дети, о доме, который Гвен начал строить, - им предстояло прожить в нем всю будущую жизнь, - и она уже любила каждый миллиметр этого дома… Они всю жизнь будут вместе, - это Эвелин знала с того самого дня, когда впервые повстречала Гвена. Он поцеловал ей руку, не произнеся ни слова, только глядя в глаза, - и в них она увидела отражение всего того, что сама вдруг почувствовала в этот миг… Им никогда не нужны были слова, - кто-то из них только начинал мысль, а второй ее заканчивал. Они сходились во всем, и даже немного были похожи внешне, - белый цвет волос, почти белоснежная кожа, огромные изумрудные глаза у обоих… Все в округе только и говорили о том, что никогда не выдели пары, которая так подходила бы друг другу…
И вот… Все рухнуло… В один миг. Правитель приказал, чтоб в этот день Эвелин де Винн сочеталась законным браком с его верноподданным Блэйзом де Бэрном, которого она, кстати говоря, в жизни никогда не видела! Откуда такое странное высочайшее повеление? И такая категоричность, - отказ приравнивается к измене королевству? С чего вдруг этот Блэйз де Бэрн решил на ней жениться, если никогда ее не видел? Или это не он, а сам правитель так распорядился? Но, - зачем? Какой во всем этом мог быть смысл? И почему тогда еще полгода назад король дал разрешение на свадьбу Эвелин и Гвена?
Все эти мысли вертелись в ее голове, - и от них голова шла кругом. Но все они были неважны. Приказ. Приказ правителя не обсуждался. И это было самым главным.
В отчаянии она подняла заплаканные глаза на отца.
- Неужели действительно нет выхода? – сдавленно прошептала она.
Тот только покачал головой и отвернулся, - но слишком поздно, - Эвелин успела заметить, как в глазах отца блеснули слезы. Что он мог поделать? Пойти против правителя и пожертвовать жизнью всей своей семьи?
Лейн де Винн всегда был хорошим человеком и добрым отцом. Когда-то он был еще и храбрым воином, - и его даже принимали при дворе, а отец нынешнего правителя выделил ему дом и деревни, - причем сам даже предложил выбрать, где Лейн захочет поселиться. Тот уже попробовал на вкус придворную жизнь, - с ее интригами, коварством и неискренностью, - и все, чего ему хотелось, - это оказаться от нее подальше. Он никогда не понимал, что в ней находят остальные, зачем так рвутся к этому двору, наполненному желчью и ядом. Ради власти? Но разве есть другая власть, кроме свободы оставаться самим собой и жить так, как твоей душе угодно, ни перед кем не пресмыкаясь и не кланяясь? Разве могло что-то быть дороже этого? Деньги? Но денег должно быть столько, чтобы хватало на достойную и добрую жизнь. Их излишек никому еще не шел во благо, - за свою, пусть на тот момент, и не слишком долгую, жизнь, Лейн успел повидать, к чему приводит избыток средств. Придворные начинали жить в роскоши и праздности, их дети ничему не учились, проводя жизнь в бесконечных развлечениях, радуясь тому, что средства им это позволяют, бездумные же развлечения приводили к разного рода болезням и зависимостям, - и, в конце концов они, потерявшие все состояние родителей, заканчивали свою, и без того не очень-то счастливую жизнь, в нищете, промотав все до остатка. Да и разве может быть счастье в том, чтобы гулять на балах и закрытых маскарадах, беспробудно пить вино, и щеголять новыми платьями, лошадьми и каретами? Нет, такая жизнь была пуста, - и он вовсе не хотел такой печальной участи для своих детей. Поэтому он выбрал для себя небольшую деревеньку подальше от центра светской жизни, управлял ею разумно, а дочерей учил быть настоящими и мудрыми, - это было гораздо важнее, чем с утра до ночи обучаться танцам и музицированию, - впрочем, им он все же обеспечил достойное барышень образование, но очень надеялся, что те не проживут собственную жизнь впустую. Его супруга, Эмма, к его величайшему счастью, полностью разделяла его убеждения, - и вместе они, вдали от света, прожили счастливо многие годы, - ровно до сегодняшнего дня. Свет не вспоминал о них, - нужно было только вовремя платить подати, - и их это вполне устраивало.