Как же он был счастлив за Эвелин! Правда, семейство Гвена было отлучено от двора, - поэтому они сюда и перебрались, - им с давних пор принадлежала деревенька по соседству, но тот был славным парнем, так же, как и он сам, не желавшим иной жизни и искренне радовавшимся чистому воздуху, простой жизни и таким же простым, зато вполне искренним людям. Что произошло между семьей Гвена и правителем, оставалось тайной, но Лейн краем уха слышал, что их отлучение носило довольно достойный, с его точки зрения, характер, - кому-то очень важному отец Гвена осмелился высказать всю правду о его неблаговидных поступках в лицо, - конечно, при дворе это было немыслимой глупостью, но за это Лейн ценил это семейство еще больше.
И как же он мог поступить? Отказать правителю? Сбежать? Куда? В леса? В соседнее королевство? Но кем тогда он будет вместе со своей семьей? Скитальцами? Отверженными? За измену их будут искать в любом из королевств, - в том, что именно измена является наистрашнейшим преступлением, солидарны все правители. Нет, сам он был готов пойти и не на такое, - но как же Эмма? И Клэр, его младшая дочь? Что будет с ними? Да и семье Гвена тогда придется пострадать, и будущим детям… О жителях его поселка и говорить было нечего, - их дома сожгут так же, как и его, уничтожат всех, без разбора. Предупредить их, чтобы тоже бежали?
- Эвелин! – Эмма влетела в ее комнату, помогая дочке встать. – Девочка моя! – рыдая так же, как и несчастная невеста, Эмма обняла дочь изо всех сил. – Не плачь! – она была настроена гораздо решительней супруга, - видимо, это оттого, что еще ничего не успела обдумать, в отличие от него. – Я уже послала за Гвеном! Мы что-нибудь придумаем! Ты не должна подчиняться этому безумию! Никто не должен! Мы все, - люди, и мы – свободны! Да, мы служим правителю, да, выйдем защищать наши земли, если случиться война, да, платим ему подати, - но он не вправе распоряжаться нашими судьбами! Это переходит все границы!
- Нет, мама, - чуть отступив, Эвелин только покачала головой, побледнев еще больше, - на фоне и без того белой кожи эта бледность выглядела страшно. – Я не сбегу с Гвеном. Я не могу так с вами поступить.
- Да, что ты! – Эмма не верила собственным ушам. – Неужели ты подчинишься? Нет, Эвелин! – теперь уже она потихоньку сползла на пол. – Нет, нет, нет! – Эмма закрыла лицо руками, чувствуя, как жизнь ее родной дочери скатывается в пропасть. – Все лучше, чем такое замужество! Он же, - чудовище, Эвви! Ты загубишь свою жизнь! Уж лучше скитаться по лесам, чем жить с этим!
- Чудовище? – еле выдохнула Эвелин совсем уже побелевшими губами. Разве мало было того, что ее любовь разрушена? Того, что ее принуждают выйти замуж за незнакомца и отказаться от любви? Так он еще, ко всему прочему, и чудовище? – Мам! Что ты о нем знаешь?
- Ну, о нем многое говорят, - Эмма как-то неестественно начала вращать глазами, - Эвелин даже испугалась, что у нее сейчас случится припадок. – Будто он ест младенцев, пьет кровь молодых девушек, жестоко карает своих слуг, проводит какие-то странные ритуалы с жертвоприношениями… А земля там, где он находится слишком долго, перестает давать урожай. И живность вся погибает. Говорят, вокруг его поместья мертвые леса… И сам он дольше трех дней при дворе не остается и не гостит ни в одном доме…