Да, - она боялась, - но бояться, - это естественно. Она была шокирована, - да, но происходившее не могло не вызвать шока, особенно у того, кто никогда не сталкивался с магией. Она была растеряна, - никто ничего другого от нее и не ожидал. Но она проявила внутреннюю силу, - и это вызвало восхищение еще вчера, невзирая на обстоятельства.
Сейчас же он ощутил нечто совсем другое. Он разглядел в ней женщину, - манящую, нежную, пленительную. Ему захотелось заключить ее в объятия, хотелось поцелуев, - но совсем других, хотелось, чтобы она стала его женой по-настоящему, - и он никогда не отпустил бы ее из своих объятий… Блэйз сам был поражен, - никогда его еще так сильно не тянуло к женщине, - а ведь у него их было множество… Он знал женщин страстных, как огонь, таких, которыми просто невозможно насытится, - и все же ни к одной из них его так не тянуло. Отстранившись и украдкой наблюдая за Эвелин, - простой и скромной, да, и, чего уж там, - внешности скорее ближе к обыкновенной, нежели к красивой, он сам поражался, как в нем могли вспыхнуть подобные чувства. Быть может, дело было во все той же силе духа, из-за которой он стал смотреть на хрупкую девушку иначе? Как бы там ни было, не стоило пугать ее своим пылом еще больше, - ей и без того немало досталось за последние дни. Блэйз только покачал головой, глядя на Эвелин, сидящую у зеркала без движения, и отправился приводить себя в порядок, - Омел предусмотрительно оставил для него одежду для бала.
Эвелин чувствовала на себе взгляд Блэйза и изо всех сил старалась не оборачиваться. Ко всему прочему, ей было неловко, - никогда еще не приходилось переодеваться и делать прическу при мужчине, да еще при постороннем. Она бы и при Гвене не хотела бы этого делать, а при этом, - и подавно. Но он не двигался с места, - а она не могла даже поднять расческу, чтобы причесаться, - не хотела, чтобы он заметил, как дрожат у нее руки, - так и сидела, замерев, пока не услышала за спиной его удаляющиеся шаги. Теперь наконец-то можно было выдохнуть с облегчением, - да и служанка подоспела как раз вовремя, - уж очень ей не хотелось проводить лишнее время наедине с этим мужчиной, вызывающим в ней такие странные чувства.
23
* * *
Ареа сложно было назвать служанкой в полном смысле слова. Впрочем, когда-то она училась и шить одежду и готовить и делать безумно красивые и пышные прически, - ее отец все же надеялся, что из нее получится обыкновенная девушка и мечтал устроить ее в услужение к какой-нибудь знатной леди. Но Ареа вырастала, - и ее дар рос вместе с ней, затмив собой все остальное. Будь по воле ее отца, он запретил бы ей и думать о знахарстве и ведьмовстве, - но он, к своему огромное сожалению, не мог. Таков был обычай, - редкому дару врачевания и предвидения препятствовать было нельзя, к тому же иначе дар уничтожил бы саму Ареа, не находя себе применения. Он вынужден был смириться и позволить своей единственной и горячо любимой дочурке поселиться в лесу, вдали от людей, и посвятить себя полностью своему дару, отказавшись от обыкновенной, простой и нормальной жизни, и, скорее всего, - и от друзей, любви и семьи, - увы, ведьмы редко встречали того, кто согласился бы с ними разделить судьбу и чаще всего проводили свою жизнь в одиночестве, до самой старости.
Она и сама не понимала, рада ли тому, что с ней произошло. Смирившись со своей будущностью на отшибе, вдалеке от людей и событий, Ареа уже, в общем-то, свыклась с тем, что живет в лесу. Теперь же она поражалась всему, происходящему с ней. Но девушка ко всему относилась философски, - и сама давно уже перестала пытаться заглянуть в собственное будущее, - оно никогда ей не открывалось, с самого детства, - еще когда она и не подозревала о своем дивном и редком даре, а только, как и все дети, гадала на то, что произойдет. Раз судьбе было угодно отправить ее сюда, обласкав вниманием самого правителя, - значит, так было нужно.