И, если он сейчас о чем-либо и сожалел, то только об этом времени, - его можно было бы прожить с гораздо большей пользой. Но, - и об этом не стоило теперь думать. А стоило прощаться. Вспомнить все хорошее, все то, что он любил. Поклониться, - как делают актеры перед тем, как занавес скроет их от зрителей, - и спокойно и с гордостью покинуть чудесное место, называемое этим миром.
Он еле заметно улыбнулся, медленно потягивая свое вино. Да, - ему не за что было краснеть перед самим собой, - и перед самым беспристрастными судьями, - жизнью и временем. Он поступал так, как велели честь и его сердце, - всегда, чтобы не стояло на его пути. Он прожил яркую, насыщенную и большую жизнь, - несмотря на свои всего лишь тридцать три. Многие и за всю жизнь не проживают столького. Не всегда ему было легко, - а подчас и вовсе ой, как трудно. Не всегда любовь была взаимной, - но и ее он успел познать сполна. Не всегда все удавалось, - но и сделанного было немало. И никогда не опускал он рук, - как бы страшно и жестоко не била его жизнь. Он и сейчас не опустил, - просто не видел смысла спорить с неумолимым. Иногда нужно принимать неизбежное, - Освальд этого еще не понимает. Да, что там говорить, - на его месте он и сам бы не простил себе, если бы не сделал всего возможного и невозможного для друга. Но речь шла сейчас о его собственной жизни. И он не собирался барахтаться, как муха в меду в эти последние часы. Да, жизнь он любил, - любил безумно, жадно, страстно, - во всех проявлениях. И она, похоже, отвечала ему взаимностью, - во всяком случае, никогда не заставляла его мучиться от скуки, - а ведь что могло быть хуже этого!
Он поднял бокал, салютуя таким образом прожитому. В нем все было прекрасно, - и даже смерть. Ведь он был одарен возможностью знать свое время, привести дела в порядок, спокойно и размеренно попрощаться, - а подобное выпадает далеко не каждому! Улыбнувшись, - теперь уже по-настоящему, он с наслаждением выпил очередной бокал вина. Тело пронзила новая волна острой боли, - и вся кожа Блэйза приобрела еще более темный серый оттенок. Но он лишь рассмеялся в ответ.
- Ты почти извела меня, старая ведьма, - проговорил он громко, так, будто она могла его услышать, - но не ожидай меня сломить! Неужели ты думала, что боль или страх отравят отведенное мне время? Вот уж нет! И, кстати, - тебя все равно уничтожат! Таких, как ты, не боятся, - таких выкашивают, как сухую траву! – он в голос рассмеялся, вспомнив, как ведьма, с перекошенным лицом, обещала ему, что Блэйз приползет к ней на коленях и будет умолять о помощи, целуя ее ноги. И, что она, возможно, согласиться, - но условий будет множество, и первое из них, - почти треть королевства. – Ты бы еще замуж за Освальда захотела выйти! – усмехнулся Блэйз, и, отсалютовав невидимой ведьме, смакуя вино, осушил еще один бокал.
- Стоп! – он вдруг резко поднялся с кресла и слегка поморщился. – Я надеюсь, Освальд поехал не к ней? – впрочем, они все равно не знали, где сейчас находится старуха, - да, весь этот год ее они искали тоже, - но вовсе не затем, чтоб умолять, а чтобы закончить начатое тогда… Но ведьма будто сквозь землю провалилась, - и нигде ее не видели, даже в соседних королевствах.
Правда, Освальд был способен на все… Да и ведьма могла дать себя найти в этот последний день, - вряд ли она упустила бы возможность поглумиться над двумя благородными рыцарями…
- Нет, он не пойдет на такое унижение, - пробормотал Блэйз.
Но уверенности в нем не было. Так что теперь пришел его черед нервно расхаживать по комнате в ожидании друга.
* * *
- Ареа, я должен что-то сделать! – Освальд никак не мог усидеть на месте. Колдунья уже в который раз упрашивала его сесть тихонечко напротив нее и не мешать, - но, посидев несколько минут, он снова вскакивал и начинал ходить взад – вперед перед ее столом, нервно потирая руки и то и дело что-нибудь опрокидывая. – Я не позволю ему так бессмысленно погибнуть!
- Ваше величество, поймите, мне нужно сосредоточиться! – не выдержав, наконец, взмолилась Ареа. – Это очень тонкие материи, еле уловимый поток энергий, - и он рассеивается от малейшего шороха!