Правда, это не мешало ему баловаться алкоголем.
Заметив, куда я обратила взор, он помахал рукой.
Мать проследила за моим взглядом и с печальной улыбкой вздохнула.
– И почему он тебе не нравится. Очень милый мальчик и тебя любит.
– Наверное, – пожала плечами я и махнула Артуру, чтобы не стоял как истукан, а подходил ближе.
До недавнего времени я часто размышляла о будущем и даже видела себя с ним в паре, но вчерашняя лавина чувств, накрывшая меня с головой, дала понять, что с ним точно ничего быть не может.
Ощущения, испытанные со Ромой, сродни возбуждению от выступления на сцене, а это вряд ли заменишь стандартным полонезом или полькой.
– Маргарита Александровна, вы просто очаровательны, – уже по привычке лебезил подошедший Веселов.
Женщина зарделась, когда дамский угодник умудрился поцеловать ей руку.
– Андрей, ты не меняешься, – игриво рассмеялась мама, подтянула на плече новую сумку и встала. – Ну ладно. Доча, выздоравливай. Если что, я на телефоне.
Она ещё раз обняла меня и махнув рукой, умчалась к новой работе и мужчине, который заставлял ее краснеть.
Я смотрела ей вслед, осознавая, что и в моей жизни появился такой человек. Не парень, а мужчина.
– Она вроде выглядела иначе, – задумчиво смотрел на выход Артур. – Любовник?
– Новая работа и…
– Понятно, любовник. Давно пора. И тебе пора, – проговорил Артур и повернулся.
Я задышала чаще от этих простых слов, но постаралась быстро взять себя в руки. Еще не хватало мне с Весловым объясняться.
– Половая жизнь женщин Синицыных тебя не касается и не будет, – твёрдо заявила я, и тут же резко поднялась, рукой сграбастала Артура за куртку и усадила рядом с собой.
– Быстро. Подробно. Рассказывай. Как выступил, какие ошибки, насколько ужасна была Губанова, сколько было народу, и был ли представитель Академического театра? Ну!
Артур рассмеялся на эту вспышку требовательности у обычно мягкой меня и начал рассказывать о вчерашнем выступлении. Довольно подробно, из-за чего у меня погрустнело лицо и на глазах набежали слезы.
Мне было невыносимо знать, что я не была причастна к столь масштабному мероприятию.
В моём сознании мазками на картине проносились образы танцующих на сцене пар, в вихре которых – в самом центре – стояла бы я, подняв обе руки вверх и, выполняя тройной поворот с прыжком. И пары бы подхватили моё легкое тело и несли под бурные аплодисменты зрительного зала. Я бы широко улыбалась, несмотря на невыносимую боль в ногах и натруженных мышцах.
Но грусть о несбывшихся фантазиях резко пошла на убыль, словно река сменившая свое направление, когда Веселов сообщил, что режиссер Академического театра, сам Павлов Филипп, спрашивал о Синицыной.
– Ты не врешь?! – резко воскликнула я, вглядываясь в яркие янтарные глаза.
В Артуре действительно было что-то от кота. Теплый, нежный комочек шерсти, умиляющий сотни девичьих, беспечных сердец. Ласковый с виду, опасный хищник внутри. Подспудную угрозу, исходящую от Артура, я скорее чувствовала, чем видела в живую, потому что со мной он всегда был приветливым и предупредительным.
Вместе мы занимались, потом выступали почти на всех городских мероприятиях. Когда же меня выделили в группе, то совершенно естественным стало то, что и он – будучи моим постоянным партнером – поднялся на одну ступеньку, опережая других танцоров.
– Не врешь, – успокоилась я, когда увидела его серьезное лицо. Еще одной прелестью наших отношений была сквозящая во всем честность. Я могла распознать ложь у всех, кроме Артура – он просто не умел врать, да и не пытался.
– Да, – радостно кивнул Артур, глазами лаская моё лицо. – В общем, он посочувствовал тому, что ты в больнице и признался, что изначально появился в вузе посмотреть на известную в московском балете птичку.
Я зарделась и прижала руки к горящим щекам.
–– Детка, ты уже прославилась, – в конце подмигнул Артур и сжал мои ладони в своих руках.
Я не обратила внимания на этот собственнический жест, будучи во власти всколыхнувшегося восторга, который куполом накрыл моё существо, отрезая от внешнего мира.
Я закусила губу от удовольствия и прикрыла глаза, выдыхая часто и громко. Слова Артура перекрыли все недавно испытанное: Отчаянье. Боль.
В этот миг я была готова парить над бренным миром, чтобы громко разнести весть про до краев наполненной чаше счастья.
Я восторженно улыбнулась и распахнула глаза.
Но в этом миг увидела Артура и опешила.
На секунду мне показалось, что его привлекательное лицо превратилось в хищную маску, а улыбка в оскал.
Я почувствовала мучительный холод и страх, пронзившие меня, словно рядом со мной сидел не лучший друг, а оборотень из страшной сказки.