– Рома, – шепнула она, снова найдя ручкой мой член, но я резко развернул ее и выключив душ, нагнул.
– Я же обещал тебя трахать.
– А можно мы потом поедим?
Я бы накормил тебя малыш, подумал я, а вслух сказал:
– Сейчас ты кончишь для меня, а потом я прослежу, чтобы ты съела самый большой стейк в городе.
– Ты такой заботливый, – мило хихикнула она и покрутила очаровательной попкой, по которой захотелось хлопнуть ладонью. Я не стал сдерживаться. Шлепнул так, что она удивленно заголосила, а брызги разлетелись в разные стороны.
– Рома!
– Терпи. Без боли нет успеха.
– Без боли нет успеха, – повторила она, и стала насаживаться на мой член. Я входил медленно. Сама. Так эротично, что сводило челюсть. Сегодня нам некуда было торопиться. А когда оказался внутри, то сам нагнулся от сносящей крышу узости и впился губами в мокрую кожу на шее.
Стоять на мокром кафельном полу было неудобно и вообще я не любил секс в душе, но тесное влагалище плотно меня обхватившее, и гортанные стоны, в которых то и дело слышалось «люблю и Рома», делали свое дело. Стало наплевать на все.
В голове толчками стучала кровь, ровно в таком же ритме, в котором я загонял член в Аню.
Ноги подкашивались, поясница горела огнем, а в из горла только и вырывались, что нечеловеческие хрипы, но я продолжал держаться за тонкую талию и толкаться внутрь. Снова. И снова. Быстрее. Резче.
Меня кидало то вверх, то вниз, и эти американские горки стремительно приближали к оргазму, и я хотел взять Аню с собой, поэтому нашел одной рукой грудь, а другой клитор.
Она выгнулась сильнее, отчего угол проникновения изменился, заставив меня резко выдохнуть от удовольствия, а бедра заработать активнее. Сильно напоминая поршень в двигателе.
– Рома, о Боже, – вскрикнула она, падая в пропасть нирваны и я стремительно полетел за ней, изливаясь на пол душевой кабины и сотрясаясь всем телом, думаю только о том, каким был идиотом, недолюбливая секс в душе.
– Так, все-таки откуда ты знаешь Афанасьева? – спросила Аня спустя десять минут, виляя под легкую музыку задом и выбирая в шкафу себе рубашку.
– Ты специально заставила меня кончить два раза, чтобы я расслабился и не надрал тебе задницу? – спросил я, заказывая в интернете еду, краем глаза наблюдая, как нахалка улыбнулась мне через плечо и наконец выбрала розовую рубашку.
Эта срань была в моем гардеробе только потому, что шмотки я заказывал скопом в интернете на все случаи жизни. Не выкидывать же. К тому же на Ане она смотрится отлично, оставляет место для просторной фантазии.
– Мне же интересно, – напомнила она и встала прямо за моей спиной, словно стесняясь прикоснуться.
Я закатил глаза от такой наигранной скромности, увел назад руку, и дернул Аню на себя, усаживая на колени.
Член тут же отозвался на приятную тяжесть, и я планировал его порадовать, но сначала требовалось подкрепиться и дать понять Ане, что она не только девочка по вызову. Хотя своя порочная правда в этом была.
– Тебе какой салат.
– Все тот же, – она наверное вспомнила наш первый совместный ужин. – Греческий.
Когда еда была заказана, а мы расположились с планшетом на кровати, то долго спорили по поводу фильма, который будем смотреть.
– Ну серьезно. Я ненавижу фильмы про танцоров. В них же нет ни капли правды. Вот этот, – она ткнула в экран. – Вспышка. Никто бы не взял ее в институт без хотя бы минимального обучения. Самоучки нужны только на телике. Давай лучше про врачей.
– Ты считаешь там есть правда? – раскатисто рассмеялся Рома. – Про Интернов я вообще молчу, а остальные. Там все такие прилизанные, что просто диву даешься, особенно это актуально после двенадцатичасовой смены, две три которые прошли за операционным столом. Ага, рассказывай.
– Ну ладно, – вздохнула она, продолжая листать ленту с фильмами и тут мы оба одновременно воскликнули, когда увидели его.
– Неприкасаемые, – голоса слились в один, и мы рассмеялись.
– Отличный сюжет.
– А музыка, Ром… Какая там музыка. Я потом под этого Людовика, композитора себе танец на вступительные ставила.
– Вот и решено.
В дверь позвонили и я, коротко поцеловав Аню, отправился за едой. Когда вернулся, она села в невероятно неудобную позу, скрестив ноги и при этом лежа на животе и слушала того самого композитора.
– Тебе он нравится?
– Очень, – ответил я и прошел на кухню, раскладывать еду.
Она была тут как тут, спрашивала нужно ли помочь и болтала ножками, сидя на барной стойке. Я что удивительно, всем этим наслаждался. Работа работой, но вот такие мгновения радости и наполняют жизнь неким, скрытым от нас смыслом.