Аня внимательно следила за моими действиями насколько это возможно и почти не дышала. Такая вот привлекательная, мраморная статуэтка в моих руках.
И вроде бы хрупкая, но сильная. Она ожила, только когда я отошел назад, чтобы полюбоваться на фантазию, гревшую меня одинокими ночами. Только Аня не была обнаженной, но это поправимо. Она сама исправит недоразумение.
Но сначала она подняла руки к ушкам, нащупав шершавую поверхность украшения, и широко раскрыла глаза. К зеркалу она бросилась с таким восторженным визгом, что я и сам невольно улыбнулся. Не зря потратил полсотни тысяч рублей.
А за такой взгляд можно отдать еще пол сотни.
– Рома, они такие красивые и, наверное дорогие.
– Дорогие, – не стал я спорить, наблюдая как она крутится у зеркала, то поднимая волосы наверх, то распуская, то убирая их за уши и все время рассматривая подарок. Мой подарок, моей женщине.
– Я ведь могла бы сейчас начать возмущаться, что ты опять пытаешься меня купить, что я в итоге так и осталась для тебя девочкой по вызову.
– Но…
– Но не буду, – кинулась она ко мне и опрокинула на кровать, целуя везде, куда только могла дотянуться. – Потому что вот прямо сейчас я очень счастлива.
Я поднял малышку на руку и прошел к стереосистеме. Там быстро нашел нужный трек того самого Людовика и уже через пару секунд мою большую студию залила приятная фортепьянная музыка.
И Аня конечно поняла все правильно, поэтому спрыгнула с меня, усадила на кровать, как единственного зрителя.
– Кажется, я обещала станцевать.
И она танцевала, а я понимал, что несомненно такое сокровище достойно большой сцены. Несмотря на то, что сейчас движения были плавными, манящими, сексуальными, я видел и то, как она бы двигалась в своем балетном жанре. На пуантах. По бьющим по глазам светом софитов.
Она изгибалась упругой тростинкой, медленно, слишком медленно расстегивая пуговицы розовой рубашки. Отбрасывала волосы с лица и проводила язычком по губам. Она ласкала меня взглядом, то поднимаясь на носочки, то растекаясь по полу. Когда рубашка все-таки была сброшена меня уже потряхивало, от самого вида этого прелестного тела, розовых сосков и такого манящего треугольничка между ног.
Гладко выбритого, как я и люблю. Она виляя попой, уползала от меня все дальше, но постоянно посматривая из-за плеча.
– Синицына, – сказал, прочистив горло. – , если не хочешь быть раскатанной по полу, то иди сюда.
И я черт возьми наслаждался тем, как блестят бриллианты в ее ушах, и тем как блестят бисеринки пота на ее теле. На ней больше ничего не было, кроме драгоценного украшения, мелькавшего из-за завесы темных волос.
Но самое главное глаза. Она смотрели на меня и в них ярче любых камушков горела любовь. Аня дарила ее мне, возбуждая и без того стоящий колом член своей ладошкой. Водила ею то вверх, то вниз.
Она мне не ответила. Не сказала будет ли она со мной жить, а я хотел, чтобы она была уверена на все сто. Поэтому, сдерживая порыв просто нагнуть ее и трахнуть, уложил на край кровати, а сам сел перед ней на колени, опаляя своим дыханием ее нежную киску. Она вздрогнула от прикосновения моих пальцев.
– Рома, я так стесняюсь, когда ты так садишься. Сразу вспоминается, что ты врач.
– Хорошо, что не гинеколог хочешь сказать?
Она звонко рассмеялась.
– Я бы не стала спать с гинекологом. Как подумаю, что он постоянно лазит туда, ко всем. Бр, – повела она хрупкими плечами.
– Стала бы, будь это я. Но ты права, в этом есть своя неприятная сторона. В твоей же сладкой писечке, нет ничего постыдного, потому что она прекрасна, и только моя. Верно? – прорычал я, резко вставляя палец внутрь, чувствуя, как его обволокли стенки влагалища.
– О, да, – пискнула она и выгнулась. – Только твоя.
К моему пальцу присоединился язык и вскоре мне пришлось крепко держать ее ноги, чтобы от напряжение которое гуляло в ее теле она не раздавила мне голову.
Я резко хлестал языком клитор, пальцами, уже на полную трахая тесное пространство, от чего Аня билась в судорогах приближающегося оргазма. В следующий миг я усилил с давление языка, а пальцами второй руки сильнее сжал бедро. Птичка натянулась, как струна и протяжно, томно закричала:
– О, Рома!
– Да…сладкая, Кончай. Кончай для меня.
Сладко пахнущая смазка потекла по моим пальцам, и я быстро засунул ей их в рот, а член вставил в еще подрагивающее влагалище. Я тут же задохнулся от жара, исходившего от нее и влаги меня обнявшей.
– Ты переедешь ко мне? – сдавленно простонал я ей в губы и проведя по ним пальцами обхватил грудь, катая сосочки.
– О господи, Да, Рома. Конечно да. – с придыханием ответила, а я наконец задвигался. Резко. Размашисто. От чего наши тела соединялись в едином порыве создавая смачные, пошлые, хлюпающие звуки. И несмотря на всю порочность происходящего, на похоть буквально витающую в воздухе, я знал что ничего лучше не испытывал.