— После похорон, — развернулась к нему и поцеловала в подбородок, мягко отходя в сторону.
— Ань, не надо делать рубежи. Помощь нужна сейчас и вне зависимости от дальнейших событий.
Голос в вдогонку уже не был мягким, он стал требовательным, и нотки ранее не существующего раздражения первыми проростками вылезли наружу.
— Пусть все самое плохое уже случится со мной.
Хлопнула дверью и услышала оглушающий звон битой посуды.
Мне было страшно, но старалась этот страх не показывать. Я справлюсь сама. Справлюсь.
Глава 30 — Борис
Сегодня похороны, которые я с боем смог организовать, впихивая взятки кому ни попадя, лишь бы наконец-то дали добро на погребение.
Всю ночь мы ожидаемо не спали, я так же прижимал ее к себе, и даже когда очередной кошмар закончился, так и лежал в обнимку, не выпуская в страхе не суметь проконтролировать её состояние.
До черных точек перед глазами мутнилось в голове, пока раздумывал, как пройдет этот день.
— Ты можешь не ехать, — прошептал в висок, гладя по шелковистым волосам. Распущенным и пахнущим как самое сладкое в мире пирожное. Моя личная порция для диабетической комы.
Потухший взгляд вернул из размышлений.
— Нет, я должна это пережить. Немаленькая девочка, — строго, но с надрывом прошептала, отворачиваясь к окну.
А на улице шёл дождь, да и ещё такой, словно водная стихия решила затопить нас. Небеса плакали с нашими душами, израненными, но такими сильными, несмотря ни на что готовыми бороться до конца.
Аня не проронила ни единой слезы ни во время начала похорон, ни когда говорили речь, ни когда закапывали два идентичных гроба, ни когда вынесли море цветов, ни когда сотни людей подошли к насыпям отдать благодарность за спасенные жизни.
Она вздрогнула и всхлипнула впервые за этот день, когда мальчик в медицинской маске лет 5, подошёл к нам и протянул рисунок, где был нарисован он и Миша со словами «Ты станеЖ кАсмонаФтом, я знаю, и Абязательно полетиш в космоЗ». Опустилась перед ним на колени и крепко обняла, утыкаясь в худенькую шейку, спрятанную под массивным шарфом. Он справился, на финишной прямой. Герой.
— Твой папа обязательно попадет на небо. Он спас меня, а я обещал, что попаду на небо первый. Дядя Миша сказал, что первым будет он, и когда наступит моё время, он придет и заберёт меня, чтобы мне не было страшно. Но мне не страшно.
Столько в этих маленьких глазках было силы, столько желания жить и такая любовь к этой жизни, что я не выдержал, и едва заметная одинокая слеза спустилась по щеке, сразу смешиваясь с проливным дождем, укрывающим нас сверху.
В машине Аня навзрыд плакала, на что я лишь обнимал её крепче, чем когда-либо, впечатывая в себя, протискивая как можно ближе к телу. Сердце к сердцу, кожа к коже.
И пусть раньше я разрывался между желанием закинуть ее на плечо, чтобы принудительно потащить к доктору, и прижать к стене, чтобы вытрахать все, что становится причиной ночных пробуждений, не дающих покоя нам обоим, сейчас я просто молча принимал все, что из нее выходило.
Да, это все жилы вытаскивало из родного тела, а я как будто подключен к ее системе жизнеобеспечения. Но мы пройдем это вместе.
Вечером того же дня, когда казалось, что выплакано все, мы с Аней выпили, причем в нее я влил больше, чем в себя, когда наконец-то услышал то, что хотел слышать слишком давно.
— Я люблю тебя, и мне больно смотреть, как своим поведением загоняю тебя в идентичные страдания. Готова ко всему, что скажет мне твой мозгоправ. Даже если признает меня душевнобольной, — резко вскинула стакан и допила остатки спиртного. — Не хочу однажды проснуться и понять, что я сама разрушила нас, даже не попытавшись справиться с проблемой.
Я ошарашено смотрел на нее и в очередной раз доказал глупость сказанного, просто показывая, как именно люблю ее, и что никакие проблемы никогда и ни за что не заставят меня отказаться от того, что я так давно жаждал.
Первые сессии проходили тяжело и непременно в моем присутствии. Говорили много и ни о чем, словно прощупывали почву для поиска решений. Разумеется, без легких успокоительных не обошлось, с паническими атаками дела обстояли куда сложнее.
Постепенно и со временем к жизни возвращалась та Аня, которую я видел на записях с семейных праздников, та Аня, что улыбалась просто так и не затем, чтобы успокоить меня.
Аня, что щурилась от таких редких и необычно-ярких лучей солнца сквозь открытое окно машины, пока я покупал капуччино на заправке и украдкой поглядывал на свое персональное солнышко.
Аня, что могла просто так посмотреть на меня без пресловутого взгляда, наполненного болью. Пусть отголоски все еще плескались на дне и давали о себе знать в лице кошмаров, но путь тернист, и мы поборемся.