Аня накладывала рагу и наливала чай, пока я пребывал в прострации, странно рассматривая хрупкий, словно фарфоровая ваза, стан. Вот здесь не хватало лишь одного. В голове уже пазлом сложилась радужная картинка моего личного рая, и только недостающая деталь уплывала из пальцев.
— Роди мне ребенка, — прошептал в самое ухо, подойдя вплотную и прижимаясь всем телом, жадно обнимая за талию. — Исполни мою главную мечту.
Аня замерла и вздрогнула, а затем повернулась и с заплаканными глазами в который раз заставила меня задержать дыхание, словно в ожидании приговора склонил голову и рассматривал мельчайшие изменения в настроении. Пытался прочесть.
— Если будет мальчик, я хочу, чтобы он был похож на тебя во всем.
Облегчение накатило волной вместе с бесконечным счастьем.
— Ну ты почему все время плачешь? — улыбнуся и мягко коснулся влажных щек.
— Не знаю, оно само как-то, — стерла тыльной стороной вновь проступившую влагу.
Внезапно в дверь позвонили и следом даже постучали. Но стремительные шаги вниз говорили, что человек желал остаться инкогнито. Плотно набитый конверт альбомного формата одиноко лежал на бетонном полу.
— Что там?
Аня подошла и встала рядом со мной, пытливо заглядывая через плечо. Любопытная Варвара. Не медля распаковал содердимое и в ужасе уставился на документы, оформленные на Благоразумову Анну Михайловну. Нового и единственного владельца фармацевтической компании.
— Новогодний подарок от друга, — протянул Ане пакет, а сам достал листок, сложенные вдвое.
"Вернуть деньги, что Миша успел перевести, не могу. Но дарю более прибыльное дело. Покойнику компания ни к чему".
Эпилог
Я подставляла солнечным лучам свое бледное лицо, пытаясь отвлечься от подступающей к горлу тошноты. Мягкий ветерок нежно колыхал спутавшиеся локоны, что отросли уже до самых ягодиц.
Уже пару дней с трудом справлялась с тем, чтобы пережить мучения, связанные никак не с отравлением. Но наверняка узнала лишь сегодня, сидя в номере гостиницы с телефоном наперевес, пытаясь вести маломальский разговор с бабушкой, но в реальности лишь сжимала положительный тест и беззвучно роняла слезы счастья.
Бабушка же сильно сдала после смерти мамы с папой, так что я, несмотря на отказы и уговоры, которые непременно сопровождались слезами, перевезла ее на дачу, где мы теперь жили с Борей. И пусть она говорит что угодно дальше, но правда в том, что именно мы своей компанией, а также огород на несколько соток в придачу, давали ей силы жить. Не без бесконечных забот. А заботы были не только у нее, но и у меня, как владельца нехиленькой такой компании, и как у все ещё студентки медуниверситета. Но во всех моих делах рядом был Боря, порой незримо, порой украдкой помогающий во всем, но зачастую активно включающийся в каждый аспект моей жизни.
Из-за бабушки даже поездку в Рим думала перенести, если бы не душа нашей клиники — Андрей, который любезно согласился скрасить одиночество старушки вместе со своей…девушкой. И да, это именно его девушка, и судя по обожаемому взгляду и обиды насчет непризнания отношений серьезными, дело более, чем серьезное. Весенний отпуск на даче? Песня!
А сейчас я шла рядом с Борей, с силой сжимая пресловутый тест в кармане твидового пиджака и трясясь словно осиновый лист на холодном ветру. Было страшно? Нет. Просто от волнения тряслись руки. Как тогда…когда были панические атаки.
Мы поравнялись с фонтаном Треви, куда по преданию обязательно надо кинуть две монетки, если хочешь жениться или выйти замуж, когда Боря внезапно остановился и повернулся ко мне лицом, загадочно щурясь.
Боковым зрением я заметила застывшую картинку: нас окружили десятки людей в полном молчании, и, если бы не уверенность, исходившая от мужчины напротив, я вполне могла бы запаниковать.
Едва заметный шум фонтана был единственным звуком в радиусе пары метров. Маленькие капельки покрывали кожу лица, оставляя прохладный след и тоненькие влажные дорожки, блестящие в солнечных лучах.
Я не могла оторваться от Бори, не смела даже моргнуть.
— Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит и всего надеется, все переносит. И никогда не перестает. Я испытал это все, и хочу испытывать всю оставшуюся мне жизнь, — взгляд карих глаз прошелся по мне рентгеном. Не дышала и с трудом подавляла в себе позывы заплакать, но грудную клетку сдавило от наступающих спазмов. Гормоны? — Ты станешь моей женой?