– Тебя куда забросить? – спрашиваю, когда выезжаем с территории аэропорта.
– Домой, надо полагать. Если я тебе сегодня не нужна.
– Не нужна. Буду на работе допоздна.
Называю водителю адрес, куда необходимо заехать в первую очередь, и уже через полчаса высаживаю любовницу у элитной многоэтажки.
– Позвонишь, как освободишься? – спрашивает на прощание Ника.
– Позвоню, как будет время, – как всегда, отвечаю размыто и без конкретики.
Зачастую у меня и правда нет его, этого нужного всем времени. Да и любителем трепаться по телефону не был никогда.
Забросив Веронику, мчу на фирму, где уже час как идет собрание акционеров и куда их безалаберный генеральный директор снова опаздывает. Попутно набирая Ольгу. И первым что слышу в трубке:
– Твой сын, ты его и воспитывай! – визг. Нервный визг. – Все, Дамир, я так больше не могу! Сколько я буду еще ходить за ним по пятам? Когда-то же у него должно появиться чувство ответственности! Ты его разбаловал, ты его и ставь на место.
– Я разбаловал? – рычу в трубку, сжимая гаджет до хруста в пальцах. – Не ты ли с рождения ему сопли подтирала и сюсюкалась до самого совершеннолетия, спуская все его закидоны на тормозах?
– А что я должна была делать? – выпаливает удивленно бывшая. – Мне было некогда возиться с его заморочками. Ему нужна была твердая мужская рука.
– Хороший подзатыльник ему нужен был. Но ты свинтила в Англию, устраивать личную жизнь, Оля, – откручиваю крышку с бутылки воды и залпом осушаю.
– Я просила меня так не называть, Абашев! И что, по-твоему, мне было делать? Ты подал на развод, мне нужно было думать, как жить дальше.
– Вот только давай не будем возвращаться к этой теме. Ты прекрасно знаешь, почему мы с тобой разошлись. Эта тема уже пылью покрылась, и поднимать ее снова нет смысла.
На том конце провода виснет тишина и недовольное сопение.
– Что он натворил на этот раз? – спрашиваю немного погодя, слегка умерив свой пыл. Криками, истериками и взаимными претензиями мы точно проблему не решим.
– Игнорирует занятия, его регулярно ловят в клубах, а вчера наш сынок налетел на штраф, гоняя по ночному городу со своими дружками.
– И на чем он это у нас гонял? Он же разбил тачку.
– Купил.
– На что? Я месяц как перестал ему отправлять деньги.
– Разве не ты ему посоветовал продать его разбитый Порш на разбор?
– Смотри-ка, есть еще мозги в его пропитой и прокуреной голове! – ухмыляюсь, удивляясь, как это наши Тимурчик решился свою драгоценную зверюгу сбыть.
– Есть. И далеко не такой он у нас глупый, каким ты его считаешь.
– Я не считаю его глупым. Ленивым, разболтанным, разбалованным и в задницу тобой зацелованным, Оля, но не глупым. Он у нас пакостный манипулятор.
– И с этим надо что-то делать! – надо же, даже не услышал упрека в ответ. Растем. – Я знаю, что у тебя есть связи и возможности, Дамир. Гораздо больше и весомей, чем у меня. Найди на него управу. Заставь его… не знаю… работать!
– Работать? Мне кажется, в лексиконе нашего сына в принципе нет такого слова – “работа”.
Водитель притормаживает у входа в бизнес центр, и я, скомандовав ему завести мою дорожную сумку ко мне домой, выбираюсь из салона. Направляясь прямиком в зал собраний. Нужно переключать мозг с личного на рабочий лад.
– Ладно, – говорю, оказываясь в лифте. – Я что-нибудь придумаю. Мне сейчас некогда. До связи.
– Давай, я очень на тебя надеюсь, Абашев, – вздыхает в трубку Ольга, которая любит, чтобы ее звали Николь, и отключается.
Надеется она на меня.
Все надеются.
Вероника, что я свожу ее в отпуск, фирма, что я разрулю вопрос с Сочинскими отелями, которые мы уже полгода не можем купить, а теперь вот еще и бывшая благополучно скинула со своих плеч “наше любимое чадо”. А мне, твою мать, что сделать? Разорваться?
Я не могу ходить по пятам за своим, как выразилась бывшая, отпрыском двадцать четыре на семь. Если я его посажу на поводок, они элементарно останутся без содержания, потому что у меня просто не будет времени на работу.
Кстати, о работе.
– Дамир Таирович, доброе утро! Все уже собрались в зале совещаний, ждут только вас, – стоит только выйти из лифта, у дверей вырисовывается мой секретарь, с папками наперевес и снова в излишне откровенно расстегнутой рубашке. Я, конечно, понимаю, что я кусок жирный и лакомый, холостой и еще вполне себе видный, но не настолько же. Почему я, взрослый мужик, должен гонять работниц, заставляя одеться!