— А твой папа? — вдруг задает вопрос мальчишка, жадно впитывая каждое произнесенное мною слово.
— Дед твой? – урод. – Он умер. Некоторые отцы недостойны жить. Значит, эти три недели ты был на сборах.
— Две. Две. В Англии.
Ого. Впечатляет. Надо будет еще заглянуть к тренеру, который его обучает. Судя по покрасневшим щекам Евы, пацан уехал в Англию не за ее счет.
— Катался на колесе обозрения? – рассказывать ему, чем мы там занимались с англичанкой, я не буду. Пока. – Вид там шикарный.
— Нет, — грустно вздыхает Данила и виновато смотрит на мать. То есть денег даже на такую мелочь у нее не было. Я уже ни хера не понимаю. – Другие пацаны катались, а у меня денег не было.
— Так, хватит на сегодня воспоминаний, — внезапно встает Ева. – Данила, тебе пора спать.
В смысле? У нас теперь общение по расписанию?
— Мам, я не хочу, — вот это правильно. Нечего нами потакать.
— Папа никуда не денется.
— Так он в машине и поспит, — выдаю я гениальную идею. – Мы все равно уже уезжаем.
В момент Ева из нежной и ласковой матери превращается в фурию. Пацан сжимается, а мне плевать.
— Данила. Иди ложись спать, мы никуда не едем.
— Едете, — тоже поднимаюсь, возвышаясь над Евой. Но она не думает сдаваться. Моя смелая девочка. – Вам нечего здесь делать. Моему сыну тем более.
— Я не буду с тобой спорить. На сегодня мы закончим.
— И что? Это срабатывает? Я должен как собачка кивнуть и вильнуть хвостиком под твоим строгим взглядом? Данил, собирайся. Если мама не хочет, мы едем вдвоем.
В этот момент атмосфера и без того напряженная, раскалилась до бела. Ева просто открыла рот и не смогла его закрыть, поливая меня отборными обвинениями, словно забыв о наличии в комнате ребенка.
— Серьёзно? И что, по-твоему, мой сын, увидев тебя впервые, сразу бросит меня и поедет с тобой? В дом, где жил твой извращенец отец, в дом, где живет твоя сестра? А может быть ты рассчитываешь, что он и забудет сразу обо мне? Не пытайся им манипулировать, потому что в отличие от тебя Данила хотя бы умеет слышать и слушать?
— А кто виноват, что я не участвовал в его жизни?
— Поверь мне, Харитон, это лучшее, что может с ним произойти. И если он и будет с тобой общаться, то только если ты будешь вести себя адекватно.
— А когда я вел себя неадекватно по отношению к тебе? А может быть я хоть раз принуждал тебя к чему-то? И ты не забудь рассказать Даниле, что пока он жил в нищите и не мог покататься на долбанном колесе
обозрения, я ворочаю миллионами, которые потом все перейдут ему. Ты – мать, как ты могла воспитывать сына в таких условиях? Или ты так сильно на меня обижена, что своей гордостью решила наказать и моего сына? Ты ведешь себя как святая, а на самом деле…
— Давай, давай, скажи мне, кто я на самом деле! А потом расскажи, что ты со мной сделал, расскажи, как обманул меня в тот день! – кричит она и вдруг я замечаю, что Данила сбежал, встав так резко, что уронил стул, на котором сидел. Ева тут же дернулась за ним, но я схватил ее руку.
— Дай ему остыть.
— Не смей мне указывать. Нельзя ворваться в мою жизнь и просто сделать вид, что ничего не произошло!
— Я ворвался? — притягиваю ее к себе, впиваясь пальцами в тонкое запястье. — Я? Не ты ли пришла ко мне в дом, прекрасно, зная кто я такой и чем грозит наше новое знакомство? Может быть, расскажешь, как провернула дельце с Рашидом? Что он тебе пообещал? Не деньги точно, раз ты приехала сюда? Мою смерть? Или это он устроил мой позор, а ты наслаждалась? Грела свою мстительную душонку на моих страданиях.
— Ты ничего обо мне не знаешь. И о моем сына, — зло выговаривает она и отталкивает. – Ты живешь, твердо веруя, что весь мир крутится вокруг одного тебя, совершенно не думая о других.
— Я думал о тебе. Я хотел жениться на тебе.
— Не на мне, Харитон, не путай. Ты хотел поиметь тот образ, который сам себе придумал. Загадочный, манящий. Захотел бы ты на мне жениться, скажи тебе, кто я такая? Захотел бы ты трахнуть меня? Нет, скорее всего ты бы посмеялся.
— Ты этого не знаешь, — но ее слова заставили задуматься. С другой стороны... – Теперь я знаю, кто ты, и поверь, — прикладываю ее руку к паху, – я хочу тебя не меньше.
— Да, боже. Не ты ли привык брать все, что пожелаешь.
— Если ты сейчас снова о том вечере.
— Да, именно о нем.
— Одно предложение, Ева. Одно. «Ты мне нравишься» и ты буквально вывалила на меня все о своих чувствах, в которых не было любви, лишь слепая влюбленность. Я был уверен, что ты хотя бы задумаешься над тем, что делаешь, а ты просто легла и раздвинула ноги…