Оливия, смутившись, поблагодарила его.
— Однако ты слишком умна, чтобы не понимать, с какими последствиями и рисками сопряжено твое решение. Никто не захочет иметь больше с тобой дела, двери всех аристократов для тебя закроются. И где же ты будешь жить? — спросил Ричард.
— На самом деле, — начала дочь, — я хотела попросить тебя поселить меня в какое-нибудь поместье в нашем графстве. Я же понимаю, все общество и сплетни мне не дадут покоя. Я не смогу больше появляться в свете, где каждый недобро посмотрит мне в след.
Отец покачал головой.
— Дело даже не в выборе места жительства, милая, а в том, что тебя сразу же выгонят, как только я отправлюсь на тот свет, насколько бы печально это не звучало. И твою мать, между прочим, тоже, а она меня еще переживет, можешь не сомневаться.
Оливия никогда не думала об этом. И будто только сейчас его седые волосы у висков стали еще седее, а морщины на лице — еще глубже. Она вдруг осознала неизбежную участь отца и матери, и слеза подступила к глазам.
— Я очень надеюсь, что за это время смогу себя обеспечить. Первое время я обойдусь приданым. Да, я понимаю, что вообще это мужское дело — заниматься искусством, вести свое дело и это вызовет общественное неодобрение, но мне все равно. Я готова ко всему. К тому же я не являюсь завидной невестой. По большей степени джентльменов интересует только мое приданое, а не я сама. Им даже говорить об этом не нужно, потому что в глазах уже все написано. Ко всему прочему перспектива выходить замуж без любви меня не прельщает, — закрепила она, откинувшись на спинку кресла со сложенными руками.
Немного подумав, Ричард сказал:
— Что ж, я понимаю твое разочарование. Но мне кажется, ты спешишь с выводами относительно намерений джентльменов на твой счет. Ты достаточно хорошенькая, чтобы заинтересовать женихов с бескорыстными целями. Но… давай так: как обычно, ходи на мероприятия, балы, делай и принимай визиты, веселись, танцуй. Может, появится тот самый, который заслужит твое внимание и завоюет твою руку. Что ты скажешь?
Оливия колебалась. Она уже приняла решение, от которого не хотела отказываться ни при каких обстоятельствах. В своем от рождения живом воображении она уже ясно рисовала независимое будущее, как ей только и будут поступать заказы на ее картины или иллюстрации к журналам, и желающим с ней работать не будет отбоя. Ничто не сможет изменить ее решения, так зачем напрасно огорчать отца отказом?
Она ответила:
— Хорошо. Этот сезон я еще раз пробую найти себе мужа. Но если ничего не выйдет, а скорее всего, так и будет, то ты сможешь обеспечить мне поселение где-нибудь в нашем графстве?
— Да, — твердо ответил он. — Значит, договорились? Насчет матери можешь не переживать: я сам с ней поговорю.
— Спасибо, папа, — сказала Оливия. — Я пойду, мне еще нужно закончить пейзаж. — Она поцеловала его в щеку и отправилась в свою комнату.
Оливия была благодарна отцу за его понимание и заботу. Его поддержка значила для нее очень много.
При радостном настроении, она подумывала о том, что нужно срочно встретиться со своей подругой Сарой и поделиться новостями. Для этого она послала лакея с письмом к ней о неотложной встрече.
Спустя некоторое время она, наконец, закончила, картину. Вся испачканная в краске, Оливия начала умываться в тазу и, вытирая свои руки и лицо мягким полотенцем, посмотрела в зеркало. Ее достаточно густые карамельного цвета волосы, украшенные небольшими завитками у висков, не были эталоном красоты. Так уж вышло, что девушкам, в особенности леди, должно следить за модой и за своим внешним видом, исправлять все свои недостатки или умело скрывать их. И каждый раз она пыталась уложить эти кудряшки, но все было тщетно: спустя несколько минут они принимали свою природную форму, либо выбивались из прически. Мелкие веснушки не давали ей покоя еще с детства и располагались на скулах, и переносице ее круглого лица. Один раз она думала воспользоваться специальным кремом, чтобы скрыть их, но вспомнила про тот крем с ртутью, которым мазалась ее мать, и сразу отбросила эту затею. Окинув взглядом себя сверху вниз, она в очередной раз отметила про себя свою полноту. Иногда она чувствовала себя крайне неловко из-за этого, словно она занимает целый входной проем. Конечно, она была не настолько большой, но определенно пухленькой. Пожалуй, единственное, что ей в себе нравилось, так это большие темно-зеленые глаза и теплый розоватый оттенок кожи.
Тихо вздохнув, она открыла шкаф и стала выбирать платье. Их было достаточно много, но носила она только половину. Мать часто заказывала ей платья самовольно. Из-за оказанного давления Оливия не могла спокойно принять решение сама относительно одежды, и поэтому приходилось подчиняться ей.