Выбрать главу

Нине хотелось получше рассмотреть институт, увидеть его преподавателей и студентов, и однажды, взяв с собой Галочку, она отправилась туда.

Институт находился в отдаленном, но зеленом и красивом районе города. Центральные улицы пролегали в стороне, и здесь было сравнительно тихо — машины проезжали редко, меньше встречалось прохожих, и это была в большинстве своем молодежь, с чемоданчиками и книгами в руках.

Фасад большого четырехэтажного здания института был увит сплошным ковром дикого винограда, доходившим до третьего этажа. На нем не было ничего лишнего, никаких скульптурных украшений, словно архитектор рассчитывал на то, что самым лучшим украшением этого монументального здания будет молодежь, которая наполнит его светлые аудитории веселым шумом, звонкими голосами, радостным смехом.

Перед институтом, за решетчатой оградой, росли невысокие деревца с шарообразными кронами, зеленела аккуратно подстриженная трава, желтели ровные дорожки из кирпича. По ним в одиночку и парами прохаживались студенты: одни — сосредоточенно о чем-то думающие, другие — оживленно беседующие, но все одинаково молодые, все, как казалось Нине, очень счастливые.

Как хотелось ей быть среди них, стать такой же, как они! Как хотелось невозможного — чтобы колесо времени сделало несколько оборотов назад и вернуло ей юность. О, сейчас все было бы совсем по-другому…

Лишь теперь Нина по-настоящему поняла, как легкомысленно и бездумно растеряла все, что щедро дарила ей молодость, замкнувшись в узких рамках своего семейного мирка. Но она найдет в себе силы для того, чтобы исправить то, что казалось ей до сих пор непоправимым…

Нина вернулась домой, твердо решив взяться за книги сразу же, как только ее зачислят в институт. И теперь даже собственная квартира показалась ей более веселой и приветливой: ведь скоро Нина будет в ней не только спать, убирать, готовить, стирать — вертеться в однообразном кругу домашних забот, но и учиться, заниматься интересным делом.

Однажды в полдень, когда Нина возилась на кухне, к ней ворвалась Оля, радостная и задыхающаяся так, словно бежала, не останавливаясь, от самого института.

— Ниночка, есть! Ниночка!..

Она схватила ее в объятия, закружилась с ней по кухне.

— Приказ есть, Ниночка!

— Фу, как ты меня напугала! — опустилась на стул Нина. — И разве можно тебе так прыгать! — начала она укорять подругу. — Ты ж не должна забывать…

Но Оля была в таком приподнятом настроении, что вовсе не хотела думать о себе. Она смеялась, дергала Нину за руку, допытывалась, рада ли та, что наконец есть приказ, рассказывала, что чуть со ступенек не скатилась, прочтя среди других фамилий Нинину, и не давала подруге вымолвить слова.

Немного угомонившись, она села рядом с Ниной на стул.

— Ну, что?

— Что — что? — улыбнулась Нина.

— Почему ты такая спокойная? — возмутилась Оля. — Я бежала сюда как сумасшедшая, а ты — хоть бы что!..

В тот же день Нина пошла в деканат, и Иван Дмитриевич рассказал ей, какие предметы придется сдавать в течение первого года обучения. Ее ошеломило большое их количество, но Иван Дмитриевич успокоил: в этом году, если будет трудно, можно сдать не все, важно начать, втянуться в учебу.

Потом Нина ходила по книжным магазинам. Многих книг нельзя было достать, и она нервничала. Хоть Оля и предлагала пользоваться ее учебниками, все же хотелось иметь свои.

Вспомнила, что Юля до замужества училась в пединституте, и подумала, что, может быть, у нее сохранилось кое-что. Но идти к Юле не хотелось.

После суда Нина окончательно охладела к своей приятельнице. Сначала ждала, что Юля зайдет к ней, будет извиняться, предполагала, что та заболела и, возможно, потому не смогла прийти в суд, но Юля все не являлась. «Хоть бы поинтересовалась, что со мной, чем закончился суд, — с горечью думала Нина. — Она совсем равнодушна ко мне! И как это я раньше не замечала, что Юля занята только собой, а до других ей нет никакого дела…»

Если бы Нина не познакомилась за это время с Олей, Оксаной, с Иваном Дмитриевичем и его сестрой, она, пожалуй, не выдержала бы и сама пошла к Юле, — слишком уж одинокой чувствовала себя… И, пристыдив Юлю, наверное, помирилась бы с ней. Теперь же Нина сердито подумала: если она не нужна Юле, то Юля ей — и подавно, и даже хорошо, что она, хоть и поздно, но все же узнала истинную цену Юлиной дружбы.

«Буду пока что брать учебники у Оли», — решила Нина.

IV

«Помнишь, как мы когда-то подрались с тобой? Еще в седьмом классе, на большой перемене? Из-за чего мы тогда сцепились? Кажется, я что-то отбирал у тебя, а ты не давала. Вырываясь, ты больно ударила меня по носу, и я, разозлившись, так толкнул тебя, что ты упала на спину и ударилась головой об пол. Ты поднялась, красная и сердитая, а я, боясь, что ты пойдешь жаловаться директору, и в то же время стараясь показать, что это меня нисколько не беспокоит, говорил: „Ну, и иди! Ну, и распускай нюни!“ — „Никуда я не пойду! — сердито крикнула ты, и в голосе твоем дрожали слезы. — А ты — дурак, дурак!“