— О, Ангелина, приветствую, — обрадовался мужчина, а вот девушка совсем была не рада, опять лишние глаза, ведь ей нужно снова взять что-то покушать на третий этаж. До этого Роман заказывал специальную детскую еду, которую привозили по графику, и которая была отвратительна на вкус, потому что не содержала ни соли, ни сахара, но ещё вчера перед всем случившимся Ангелина оповестила, что будет кормить девочку обычными продуктами. На что Чернышевский усмехнулся и дал добро попробовать.
— Здравствуйте, Степан, — ответила с улыбкой Лина, переминаясь в проходе.
— Давайте на «ты», может, чем-нибудь угостишься?
— Нет спасибо, я теперь кушаю в своей спальне. Роман Сергеевич запретил мне это делать со всеми, — на ходу сочинила Ангелина. А как ещё объяснить, что она таскает еду.
— Странно очень, — усмехнулся Степан. — У него с вами какие-то свои счёты, что он держит вас в таких жестких рамках
— А-а-а… — немного растерялась девушка и отвела глаза. — Немного провинилась в кое-каком деле.
— Ясненько, — протянул подозрительно парень и, подперев ладошками подбородок, взглянул на Ангелину изучающим взглядом. — Вы симпатичная. Чем вы увлекаетесь?
— Спасибо за комплимент… — договорить ей не дала Светлана, вошедшая в кухню.
— Ну что, Лина, тебе опять всё на поднос? — спросила женщина, уже накладывая горячую картошечку и запеченную курицу. — И чего он взъелся то так?
— Да, всё хорошо, — обнимая себя руками, пролепетала Ангелина, проглатывая слюнки от вкусно пахнущей еды.
— Ну, он отходчивый, так что не переживай, — улыбнулась Светлана и посмотрела на Степана, который смотрел на Ангелину, не отрываясь.
Лина поблагодарила за всё и отправилась к Диане, внимательно осматриваясь, чтобы никто её не заметил. Девочка поначалу отказывалась от еды, но потом благодаря уговорам и настоящей улыбке Ангелины, всё-таки скушала всё, что было принесено. Лина занималась с девочкой целый день, читала ей сказки о добрых феях, рисовала и рассказывала много историй, именно они должны помочь больному ребёнку поверить, что в мире есть и хорошие моменты.
В пять, как и было приказано, Ангелина пришла в кабине Чернышевского. Мужчина сидел в кресле и глухо кашлял. Неужели заболел? Выглядел он не лучшим образом, но старался показать, что даже простуда ему нипочём.
— Ангелина, у меня к тебе есть предложение, — начал мужчина и закашлялся. — Так как Диана стала тебе доверять, я хотел бы сделать и для тебя что-то хорошее, я могу дать тебе добро вновь общаться со всеми родными, но без объяснения, где ты находишься и что делаешь. Я даже разрешу тебе выезжать раз в неделю в город. Но только без глупостей, — строго произнес мужчина. Ангелина даже на это была согласна. Пусть хоть так, но у неё будет какая никакая свобода.
— А совсем свободной я не стану никогда? — осторожно уточнила девушка.
— Никогда! Ангелина, ты теперь моя! — отрезал Чернышевский, не желая продолжать разговор в этом русле. — С этого дня для всех работников, ты моя личная помощница.
— А вы не хотите поменять свой образ жизни? Это ведь отражается и на ребёнке, — боязливо произнесла девушка.
— Ты ничего не знаешь о моём образе жизни. Поэтому закроем эту темы и не будем к ней больше возвращаться. Свои обязанности ты поняла. Без глупостей Ангелина, иначе ты знаешь, насколько я могу быть жестоким.
Девушка кивнула, и услышала, как заурчал живот от голода. Чёрт, наверное, даже было слышно Роману. Ангелина смутилась и отвела взгляд.
— Ты не ела? — серьезно уточнил мужчина, вертя пальцами ручку. Он сразу понял, чтобы не выдать секрет о том, что на третьем этаже его дочь, Лина врала, что берёт еду себе. Его поразила такая забота о чужом ребёнке.
— Как-то сегодня не удалось… — замявшись, произнесла девушка.
— Я понял. С завтрашнего дня, в кабинет будут приносить еду, которую ты будешь брать Диане. И ещё, есть одна горничная, которая со мной уже восемь лет. Она в курсе о моей дочке, поэтому можешь к ней обращаться. Алина всегда находится на втором этаже, это её зона уборки.
— Хорошо, я могу идти? — уточнила девушка, наблюдая, за тем как Роман встал и направился в сторону Ангелины:
— Не так быстро, ты поужинаешь со мной! — голос на удивление мягкий. Он приблизился к замершей Лине, убрав прядь волос за ушко, почти прошептал. — И ещё, не дай бог тебе закрутить роман здесь с кем-то. Ты — в моей собственности, и никто кроме меня не должен тебя касаться.
Вот так заявление, то есть ей всю жизнь быть одинокой, и подчиняться этому человеку.
— А как же семья? И муж? Я не вернусь к нормальной жизни.