Луна легко и изящно соскользнула, скинула остатки пижамы и вновь уселась к нему на колени.
— Я так тебя люблю, — жарко выдохнул Теодор, направляя Луну на себя, погружаясь в неё, ощущая её всю и полностью своей. В какой-то миг перед глазами заплясали снежинки.
— Люблю тебя я, — эхом прошептала Лавгуд, и Тео особенно с силой толкнулся в неё, так что девушка непроизвольно охнула, крепче вцепившись в его плечи…
Той ночь они так и уснули, на диване, возле камина, обнимая друг друга. Абсолютно уставшие и измождённые. Они укрывались одним одеялом и прижимались друг другу обнажёнными телами. За окном падал снег, гудел морозный ветер, старый дом скрипел, а по коже лица гулял холодный ветерок…
Но им было так тепло.
***
Её нашли весной, когда растаял снег. Когда обнажилась чёрная грязь, открыв всё, что было спрятано от глаз. Дружба с Гарри Поттером, смелые статьи в «Придиру» против Волдеморта. Луна пропала так внезапно, и Тео каждый день надеялся, что Ксенофилиус увёз дочь и спрятал, но при этом не переставал искать… Безрезультатно.
И, вот, он её нашёл. Так просто, буднично, на какой-то поляне в лесу. Выброшенной, будто она была сломанной вещью.
Тео неверяще смотрел на скрюченные, подгнившие пальцы трупа. Эти пальцы он когда-то целовал. Вокруг стояла оглушительная тишина. Ни чириканья птиц, ни звука ветра в кронах деревьях. Ничего. Холодный непроницаемый купол.
Не смог защитить. Не смог найти. Не смог… Пожиратели нашли её раньше. У его ног в чёрной грязи лежало самое большое сокровище в его жизни. Её солнечные волосы, ставшие тусклыми патлами, холодные синие губы, пустые, голубые глаза, в которых погасла целая вселенная. Уродливый, истощённый труп в грязи и луже талого снега, ничуть не напоминающий его любимое, волшебное создание. Зло забрало её.
— Ты идёшь? — нетерпеливо окликнул его напарник, с которым они вместе обходили этот лес.
— Я скоро буду… — бесцветно ответил Нотт.
Тот лишь равнодушно пожал плечами, спустил на лицо пожирательскую маску и аппарировал.
Тео стоял и смотрел на Луну. Её губы, искривлённые в страшном, предсмертном крике, её изуродованные, тонкие руки… И только на её шее тёплым, солнечным лучиком блестел знакомый золотой кулон, который подарил ей сам Теодор в память о тех снежных выходных. Его снежинка. Он так долго искал её и наконец нашёл.
Ты оказалась права, любимая.
— Когда идёт снег — не холодно, — Нотт несколько раз прерывисто вздохнул, издав задыхающийся хрип. Лёгкие горели. Он не мог дышать. Не мог осознать.
— Холодно — когда он тает.
И приставил палочку к виску.