Дни. Недели. Месяцы.
Для этого ублюдка ничего не было слишком.
Мои ребята засунули его в багажник. Я подал знак Аджелло оставаться с ним, пока Ромео и Энцо направились к двери церкви.
Приглушенный звук выстрела изнутри разорвал воздух, и мое сердце остановилось. Я подбежал к задней двери, забыв о безопасности. Моя жена была там, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы добраться до нее.
Ромео схватил меня за руку, прежде чем моя нога полностью отказала. Пот выступил у меня на лбу, но я продолжал подниматься по ступенькам и идти прямо.
73
СОФИЯ
Задняя дверь распахнулась, и дюжина пистолетов была направлена на… моего мужа.
Мое сердце заколотилось.
Он здесь. Он здесь.
Когда я видела его в последний раз, он был без сознания и весь в крови. Увидев его сейчас, стоящего прямо, хотя кожа была бледной от боли, я испытала облегчение.
Я еще не простила его — даже не была уверена, что он пришел мне на помощь, — но моему сердцу было все равно. Та часть моей души, которая принадлежала ему, жаждала броситься в его объятия.
Он смотрел то на распростертое, окровавленное тело Пахана, то на пистолет в моей руке. Маттео наклонил голову, было понятно, что он спрашивает, застрелила ли я своего отца. Я кивнула, и мягкость наполнила его глаза.
— Горжусь тобой, — произнес он одними губами, и это все что мне было нужно.
Я двинулась к нему. Как только я оказалась достаточно близко, он заключил меня в свои объятия. Я прижалась к нему и могла поклясться, что наши сердца бились синхронно, как будто заявляя, как сильно они соскучились друг по другу.
— Албанцы мертвы, — громко сказал он.
— Мы захватили Арбена.
— Рустик Иванов мертв.
Голос Дмитрия звучал властно и авторитетно. Он перешагнул через тело нашего отца к церковному алтарю.
— София, Мила, подойдите, — командный тон Дмитрия разнесся эхом по залу.
Руки Маттео сжались вокруг меня, но я осторожно скинула их, муж неохотно отпустил меня. Я двинулась к Миле, моей сестре, моему сердцу. Кровь капала из неглубокого пореза на ее горле, но она была жива. Мы обняли друг друга, дрожа от облегчения.
— Ты ранена? — спросила я.
— Нет, — ответила она дрожащим голосом. — Все хорошо.
Я отстранилась и обхватила ее лицо руками. В глазах у меня потемнело, когда я увидела синяк на ее щеке, проглядывающий сквозь макияж.
— Он и тебя бил, не так ли? — прошептала она. — Я не знала.
Я тяжело сглотнула.
— Сейчас это не имеет значения.
— Для меня это всегда будет иметь значение.
Мое лицо скривилось, я медленно вдохнула и выдохнула.
Она крепко обняла меня за талию.
— Ты справишься?
Ее подбородок указывал на три ступеньки, ведущие к алтарю, где нас ждал Дима.
Я кивнула. По моему телу пробежало столько адреналина, что уже не чувствовала никакой боли.
Она взяла на себя столько моего веса, сколько могла, пока мы направлялись к новому Пахану. К нам присоединился заместитель Димы — Максим. Обернувшись к святилищу, он крикнул:
— Все преклоните колени перед новым Паханом — Дмитрием Ивановым.
Солдаты Братвы опустились на колени, за ними — моя мама и Максим. Мы с Милой встретились взглядами, не зная, стоит ли нам встать на колени. В конце концов я осталась стоять, как Маттео и его люди, Ронан и Леона, а моя сестра преклонила колено. Мила все еще была членом Братвы, но я теперь была королевой мафии.
Комната наполнилась криками людей, которых каким-то образом завоевал мой брат.
— За Братву! За Пахана!
— Я клянусь быть достойным той преданности, которую вы мне оказали, — крикнул Дмитрий по-русски.
— За Братву!
Мужчины стояли и аплодировали, и я была уверена, что водка сегодня вечером будет литься рекой.
Дима притянул нас с Милой к себе и крепко обнял.
— Мне жаль, что меня не оказалось здесь раньше. Мне чертовски жаль.
Я подавила рыдание. Сейчас было не время раскисать.
— Что ты сделал? Как ты все это провернул? — спросила я.
Он отстранился от нас и покачал головой.
— Пока не могу об этом говорить.
Я издала звук разочарования. Я была чертовски утомлена секретами и тем, что меня держали в неведении. Но, возможно, это просто неизбежность в жизни, которую мы имеем.