— Я должен был сделать больше. Если бы не впустил дядю, если бы я побежал в кабинет…
— Тогда бы ты погиб.
Я знал, что она права, хотя и не мог заставить свое сердце поверить в это. То же самое мне сказала Сиенна. И Ромео.
— Я вижу их кровь во сне. Слышу выстрелы и крики. Это преследует меня каждую ночь… по крайней мере, каждую ночь, когда тебя нет рядом со мной.
— Ты заставил испариться и мои кошмары, — пробормотала она.
Я вытер еще одну слезу и поцеловал ее в лоб.
— Я хочу простить тебя, — тихо сказала она.
Я замер.
Мое сердце пропустило удар, прежде чем начало биться быстрее.
Она водила пальцами по моей рубашке.
— Ты подорвал мое доверие, и потребуется время, чтобы его восстановить.
— Но ты думаешь, я смогу его восстановить?
Она наклонила голову. Ее глаза были чертовски красивы.
— Тебе придется много унижаться. Надеюсь, ты готов.
Мои губы дернулись.
— И в чем же будет заключаться это унижение?
Она прижалась лицом к моей шее и глубоко вздохнула.
— Это тебе предстоит выяснить. Но определенно подразумевается множество Нью-Йоркских хот-догов.
— Я куплю тебе тележку хот-догов. Я скуплю все точки с хот-догами в городе.
Одна идея появилась в моей голове, и моя грудь сжалась, но на этот раз с нитью надежды и волнения.
— На самом деле, я помогу выполнить каждый пункт в твоем списке.
— Ах, да?
— Да.
Я бы сделал все возможное, чтобы осуществить каждый из них.
— Может быть, нам стоит вместе составить новый список.
Я сглотнул комок в горле.
— Мне бы этого хотелось, tesoro. Я так сильно люблю тебя.
Она резко вдохнула.
— Ты любишь меня?
У меня были смутные воспоминания о том, как я признавался ей в любви, когда меня подстрелили, но это был первый раз, когда я произнес эти слова находясь в здравом уме. Они покинули мои губы, как будто это была самая легкая вещь на свете. Я думал, что защищаюсь от боли, закрываясь от жены. Но самое большое страдание, которое я когда-либо мог пережить, — это разлука с ней.
— Конечно, люблю. Больше чем кого-либо.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она.
Она выдержала мой взгляд, ее глаза наполнились слезами, а затем наши губы соприкоснулись. Я схватил ее за подбородок, притянул к себе и начал медленно пожирать. Она ерзала у меня на коленях, пока не оседлала меня, и я застонал от смены положения. Я потерялся в ее вкусе, в сладком аромате, в ощущении ее тела, прижатого к моему.
Я поцеловал ее в челюсть и пососал пульс на шее. Мне нужно было отметить ее, кричать на весь мир, что она моя.
Самолет накренился от турбулентности, рассоединив нас. София ухмыльнулась моему нахмуренному взгляду, проведя пальцами по морщинам на моем лбу.
— Подожди, я не поврежу твою ногу?
Она попыталась слезть с моих колен, и я крепче схватил ее за талию.
— Думал, ты научилась слушаться, и останешься там, где я скажу.
Я изогнул брови. Пулевое ранение на бедре жгло, но мне нужна была эта боль. Это был мой способ раскаяния за то, что причинил ей.
— Прости, что беспокоюсь за тебя, — сказала она, закатив глаза.
— Непослушная девочка.
Она издала легкий недовольный звук, но свернулась калачиком у меня на груди.
Я провел рукой вверх и вниз по ее спине.
— Мои воспоминания после того, как меня подстрелили, туманны, но — тревога душила меня, но я заставил себя продолжать говорить — я все еще слышу, как эти слова повторяются в моей голове, сквозь туман. Твои слова. Но не уверен, настоящие они или нет.
Она замерла в моих объятиях.
— Ты сказала что-то… что-то о ребенке.
София прижалась головой к моей груди, и я был уверен, что она слышит мое бешеное сердцебиение. Она расстегнула несколько верхних пуговиц моей рубашки и провела пальцами по словам, высеченным на моей груди.
— Я бы придумала что-нибудь милое, чтобы сообщить тебе об этом, но была немного занята, спасая твою жизнь.
Мое сердце ушло в пятки.
— Ты беременна, tesoro?
Я попытался отстраниться, чтобы посмотреть ей в глаза, но она прижалась лицом к моей шее и отказывалась двигаться.
— Еще очень маленький срок, так что я все еще могу потерять его.
Меня охватила паника.
— Что-то не так с ребенком?
Что, если все, через что она прошла, причинило вред ребенку? Это будет моя вина. Я никогда не задумывался о том, каково это быть отцом. Дети всегда были всего лишь абстрактным понятием «наследников», но теперь это было реальностью — сочетание меня и Софии. И я хотел этого, жаждал.
Она подвинулась, я ослабил хватку настолько, чтобы она смогла вытащить что-то из кармана.