— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил я. — Я смогу приготовить, если ты подскажешь мне, что делать.
Мне бы не помешало, если бы она просто осталась в моих объятиях до рождения нашего ребенка. А потом еще несколько месяцев после.
— Я чувствую себя хорошо, обещаю.
В дверь постучали, и Сиенна просунула голову.
— Вы двое закончили утренние занятия любовью?
— Клянусь чертовым Богом, — сказал я, проводя рукой по лицу. — Зачем мы их пригласили?
— Заходи, — крикнула София и пристально посмотрела на меня своим свирепым взглядом. — Потому что они семья, и мы все вместе проведем уютное рождественское утро.
Сиенна вошла в гостиную с рождественскими пакетами в руках.
— Остальные принесет Ромео.
Она сложила их все под елку— высокую, великолепную елку, которая могла бы соперничать с елкой в Рокфеллер-центре, с уродливыми самодельными украшениями. София настояла, чтобы мы сами их сделали на протяжении последних недель. Бесконечный горячий клей и блестки стоили того, когда я услышал, что она превратила вечер покера Анджело в рождественский вечер рукоделия. Отказать жене было невозможно. Ни у кого не было шанса.
По крайней мере, вечер рукоделия не позволил ей увеличить свой значительный покерный долг. Я все забывал спросить Анджело, сколько должна София. Она до сих пор не поняла, что фишки представляют собой настоящие деньги, и мне не хотелось спрашивать Анджело в ее присутствии и расстраивать ее. Я бы отдал все, что у меня есть, чтобы сделать ее счастливой, и если бы это был вечер покера, я бы заплатил сколько угодно.
Ромео и Анджело вошли с охапкой подарков. Они бросили их у елки, и Сиенна отчитала их за «отсутствие изящества и стиля». Они закатили глаза и присоединились к нам на кухне, пока Сиенна переставляла подарки.
Анджело потер руки, глядя на булочки с корицей в духовке. С тех пор, как я женился на Софии, он прибавил как минимум десять фунтов. Не то чтобы я мог устоять перед выпечкой жены — мне пришлось добавить дополнительную тренировку в неделю.
— Что на тебе надето? — спросил Ромео с вспышкой смеха в глазах.
— Прекрасный свитер, связанный моей женой, — ответил я, прежде чем он успел произнести еще хоть слово. Никто не будет оскорблять мою Софию.
— О, не завидуй, Ромео, — сказала София. — Miliy, можешь достать те три пакета?
Я сделал то, что она просила, ухмыляясь, вручая Ромео и Анджело пакеты, которые подозрительно напоминали свитера. На третьем пакете была бирка с надписью: «Нудлу от мамы».
Черт, она была милой.
— Иди сюда, Нудл, — позвал я.
Собака посмотрела на Софию, словно спрашивая разрешения, прежде чем отойти от нее и побежать ко мне. Я вручил ему подарок, и он осторожно взял его в рот, растерянно глядя на меня.
— Ты должен разорвать его, — сказал я ему. Он просто вилял хвостом. Я с раздражением забрал подарок и развернул его. — Какого черта?
Я уставился на свитер, который София связала крючком для собаки.
— В чем дело? — спросила София.
Я взял собачий свитер и пошел на кухню.
— Почему свитер для него выглядит абсолютно идеально?
Он был темно-зеленого цвета с белой окантовкой и ровными рядами помпонов, пришитых к нему.
София подарила мне озорную улыбку.
— Я вязала его последним, так что у меня было много практики. Но… ты хочешь сказать, что твой свитер плохой?
— Даже не начинай, — сказал я, приближаясь к ней. Она сидела рядом с духовкой на ходунках, ее щеки были румяными, а воздух наполнял запах корицы. — Я думаю, ты сделала это специально, потому что знаешь, что я никогда не откажусь носить что-то, что ты сделала для меня.
— Я никогда не была настолько коварной, муж. — В ее глазах мелькнул огонек.
Я покачал головой.
— Конечно нет, жена.
Она притянула меня к себе, чтобы поцеловать, и прикусила нижнюю губу.
— Теперь, когда ты здесь, хочешь помочь мне вытащить булочки из духовки?
Она взяла свитер Нудла из моих рук и отошла в сторону. Я вытащил булочки с корицей из духовки, а затем обернулся и увидел Ромео, Анджело и Нудла, стоящих в ряд в рождественских свитерах. Сиенна стояла в стороне, прикрывая рот, явно сдерживая смех.
София захлопала.
— Мне нужна фотография всех моих мальчиков вместе.
— Они не твои мальчики, — прорычал я.
— Мы мужчины, а не мальчики, — добавил Ромео.
Он скрестил руки на груди, что только подчеркнуло беспорядок зеленой мишуры на его свитере.
— Ну, кто бы вы ни были, встаньте у елки, чтобы я могла сфотографировать, — потребовала она, прежде чем отправиться в гостиную со своим роллатором.