Я разберусь с ним позже. Прямо сейчас мне нужно встретиться со своей женой.
Дав ему знак открыть дверь, я ворвался в квартиру. Взглянул на кухню, как будто София была там, мило улыбаясь, заправляя волосы за ухо или доставая булочки с корицей из духовки. Я никогда никому в этом не признавался, но это было одно из моих любимых блюд.
Но в квартире было тихо.
Я встал перед ее комнатой и постучал в дверь. Когда ответа не последовало, вошел и обнаружил, что моя жена свернулась калачиком под одеялом, отвернувшись от меня. Эта странная боль в груди снова образовалась. Возможно, мне нужно было обратиться к врачу, чтобы убедиться, что у меня нет сердечного приступа.
— Что ты делаешь? — спросил я, мой голос прозвучал громко и резко в тихой комнате.
София вздрогнула, и я понял, что она спит.
— Маттео?
София попыталась сесть у изголовья кровати. Когда она отводила взгляд, напряжение скатывалось по ее плечам. Из-за большого черного свитера она выглядела бледной, а глаза были затенены темными кругами.
— Что ты делаешь? — спросил я еще раз, пытаясь контролировать голос.
— Я спала. Извини, — добавила она шепотом. Ее руки скрючились под одеялом.
— Почему ты извиняешься?
Я сделал несколько шагов к кровати.
— Ты выглядишь сердитым.
Я злился, но мне было трудно сдержать эмоции, глядя на эту хрупкую девушку.
Я громко вздохнул, не зная, для чего продолжаю этот разговор.
— Я слышал, ты не выходила из комнаты со вчерашнего дня.
Она кивнула, но не дала объяснения своему абсурдному поведению.
— Ты ела?
Она закусила губу, на мгновение встретившись с моим взглядом, прежде чем снова отвести его. Я стиснул челюсти, чтобы не потребовать от нее не сводить с меня глаз.
— У меня в сумке был шоколадный батончик, — пробормотала она.
— Ты съела шоколадку?
Она весь день и всю ночь пряталась в своей комнате, и из еды у нее был один единственный шоколадный батончик?
К моему ужасу, ее нижняя губа задрожала, а глаза наполнились слезами.
— Мне жаль. Я не знаю, что делать и каковы правила. Я буду стараться лучше. Просто скажи, что мне делать.
Я стоял, застыв, пока София свернулась калачиком, ее плечи тряслись. Ничто в моем воспитании не подготовило меня к такому.
— Хватит плакать, — отрезал я.
София издала тихий икающий звук и поджала губы, чтобы заглушить рыдания.
Я провел рукой по лицу. Должен ли я позвонить кому-нибудь? Моя сестра точно знает, что делать. Но позвонить кому-то другому прямо сейчас значит признаться, что эта девушка мне небезразлична.
Сжав челюсти, чтобы не наброситься, я сел на край кровати и положил руку ей на плечо. Она напряглась, и мое настроение испортилось еще больше. Я убрал руку.
— Ты скажешь мне, что я сделала не так? — тихо спросила она.
Я нахмурился.
— Ничего. Но тебе нужно поесть. Давай же.
Я встал, когда она скинула ноги с матраса. София потянулась к ходункам трясущимися руками, пальцы побелели, когда она сжала ручки. Я нахмурился еще сильнее, когда она попыталась встать и упала обратно на кровать.
— В чем дело?
На этот раз мне хотелось бы знать, как уметь разговаривать… нежно или что-то в этом роде.
— Извини, я просто немного нервничаю.
Она закусила губу и глубоко вздохнула, словно готовясь к чему-то.
— Не мог бы ты принести мою инвалидную коляску?
Ее инвалидная коляска стояла в углу комнаты. Мне было бы не сложно дойти до нее, но по какой-то причине я наклонился и подхватил Софию. Ее передняя часть прижалась к моей груди, руки обвили шею, ноги обхватили бедра. Теперь я знал, что она может ими двигать, но мне явно нужно было лучше изучить ее заболевание. А пока это может подождать. Одна моя рука обвилась вокруг ее талии, а другая скользнула под задницу.
— Я действительно могу просто воспользоваться своей коляской, — сказала она.
Ее дыхание коснулось моей шеи, заставляя меня крепче ее обхватить. Когда я в последний раз находился с кем-то настолько близко? Даже трахая женщин, я меньше с ними соприкасался.
— Я причиняю тебе боль? — спросил я тихим голосом.
— Нет.
— Тогда ладно.
Я вышел из комнаты и пошел на кухню. Прежде чем посадить ее на остров, я заколебался. Мысль о том, чтобы отпустить Софию, казалась неприемлемой.
Я положил руки по обе стороны от нее.
— Ты сможешь здесь сидеть?
Глаза Софии были широко раскрыты, но она уже не плакала, что я посчитал победой.
Она кивнула.
— Ты не упадешь?
Легкая улыбка тронула уголки ее губ.