— Разве это не чудесно? Мой муж купил ее для меня.
— Как будто от этого становится лучше, — усмехнулась она.
Мама сидела молча. Мне хотелось бы знать, как заставить ее говорить.
— Расскажи, Софья, как идут дела с твоим мужем? — спросила Лилия. — Он, конечно, достаточно красив.
Я подняла бровь.
— Замечательно. И ты недавно вышла замуж?
Она покрутила кольцо на пальце.
— За Аркадия, — сказала она, указывая на черноволосого охранника, стоящего за Паханом, и ее улыбка стала напряженной. — Еще один красивый мужчина.
Я склонила голову.
Заговорила другая молодая женщина, которую я не знала.
— Это твое кольцо? — ее голос был полон притворного возмущения.
Я посмотрела на свое золотое кольцо, такое простое, особенно по сравнению с богато украшенными бриллиантовыми кольцами жен из Братвы. Муж подарил мне это кольцо, когда я ему была не нужна. Мне было интересно, каково было бы иметь кольцо, связанное с более счастливым воспоминанием.
— Я думала, что мафия занимается торговлей алмазами, — сказала Юлия. — Думаю, этот твой замечательный муж не считал тебя достойной его.
Ничего не сказав, я потрясла запястьем, убедившись, что свет отражается на бриллиантах моего браслета. Юлия прищурила глаза, и я ухмыльнулась.
Я посмотрела через плечо на Маттео, находящегося на другом конце комнаты. Мужчины пили, а дым от их сигар клубился вокруг них. Я знала, что сама подтолкнула его пойти туда без меня, но теперь отчаянно хотела, чтобы он был рядом со мной. На самом деле, я хотела свернуться калачиком у него на коленях на диване в нашем доме, вдали от всех этих ужасных людей.
Его взгляд остановился на мне, он был таким же пристальным, как и прежде. Я нарушила все правила этикета и послала ему воздушный поцелуй. Прежде чем он вернулся к разговору, его губы слегка изогнулись в улыбке.
53
МАТТЕО
За все эти годы я пытал множество мужчин. Убивал тоже. Я давно научился уходить глубоко внутрь себя — в холодное, темное место, лишенное человечности. Но во мне бушевало множество чувств, когда я сидел за столом напротив Рустика Иванова. София по-прежнему отказывалась рассказывать мне какие-либо подробности о том, что ее отец делал с ней, но и этого было достаточно, чтобы понять, насколько ситуация была дерьмовой.
Я поднял бокал, когда Рустик произнес тост.
Его дни были сочтены.
— До меня дошли слухи о каких-то неприятностях в вашем городе, — сказал Рустик, выпив еще рюмку водки.
Я склонил голову.
— Албанцы становятся все смелее.
Я не хотел вдаваться в подробности, отказываясь показывать какую-либо слабость перед этими людьми, но мне нужно было увидеть, как много они уже знают.
Русские переглянулись.
— Итак, мы тебя услышали, — сказал Рустик. — Арбен еще более безрассуден, чем его отец.
— Они мешают контрабанде наркотиков? — спросил Богдан невнятным голосом с сильным акцентом.
Его глаза были стеклянными, и я задавался вопросом, был ли он просто пьян или в этом тоже были замешаны наркотики.
— Нет, — ответил Ромео. — Наши торговые пути под контролем. Нас беспокоит торговля, которую албанцы пытаются провернуть в городе.
Рустик поднял брови.
— Торговля людьми?
Я склонил голову. Все знали об отвращении моего отца и моей неприязни к этому. До сих пор Рустик этим не занимался, и это была единственная причина, из-за которой я согласился на этот союз. Я не был уверен, почему Рустик избегал этой деятельности — это определенно не было связано с его человечностью и порядочностью.
— Арбену нужно преподать урок, — сказал я.
— За очередной бой! — крикнул Рустик.
Официант подбежал и наполнил наши рюмки. Рустик поднял свою.
— За то, чтобы преподать урок.
Я склонил к нему голову и выпил. Водка жгла горло, стекая вниз.
Я, блять, ненавидел водку.
— Завтра утром мы осмотрим портовые склады, — сказал Рустик. — И тогда мы сможем заняться проблемой в виде албанцев. А теперь хватит о делах, — он хлопнул руками по бедрам, внезапно повеселев.
— Ты доволен своей женой?
Моя челюсть сжалась настолько сильно, что я мог бы сломать зуб. Если этот ублюдок скажет что-нибудь плохое о Софии…
Богдан фыркнул и выпалил.
— Я говорил тебе, что это не будет проблемой, Пахан. Она хорошенькая, хоть и калека.
Красная дымка окутала мое зрение, в ушах отразилось бешеное сердцебиение. Мне даже не нужно было смотреть на Рустика, чтобы понять, что он ничего не сделает, ничего не скажет, чтобы защитить свою дочь.