– Что ты делаешь?
– Восхищаюсь красавицей в моей кровати, – я не мог отрицать любопытного всплеска эмоций в груди. Тилли пробуждала что-то во мне. Нечто, что я считал давно потерянным. – Не думаю, что моя подушка когда-либо выглядела так соблазнительно.
– Чем ты занимаешься? – спросила она, опуская подбородок на ладонь, пока Тилли рассматривала меня.
– Я писатель.
Ухмылка Тилли заставила меня улыбнуться в ответ.
– То есть ты хочешь сказать мне, что я натолкнулась на великолепного британского писателя в виски баре? Это похоже на... ну, словно одна из моих фантазий... не считая того, что в них я провожу выходные в Лондоне, и этот мужчина сбивает меня с ног. Ты тоже миллионер? Скрывающийся герцог?
Я засмеялся.
– Нет, прости, что разочаровываю. Но я не миллиардер.
– Но ты не отрицаешь возможное наличие у тебя титула, – то, как сверкали глаза Тилли, когда она поддразнивала меня, рассмешило меня.
– Титула нет. Боюсь, ты застряла с простым британским писателем.
– Все в порядке. Я питаю слабость к искусству. Что ты пишешь?
– В основном научно-популярную литературу. Но моя последняя книга – вымышленный пересказ массовой истерии в Салеме в 1692 году.
– О, преследование ведьм.
Я кивнул.
– А ты? Что занимает твое время, Тилли?
– Молекулярная биология.
Я выгнул бровь.
– Правда? Ты работаешь в университете?
– Я провожу там много времени.
– И почему молекулярная биология? Ты всегда ей интересовалась?
– Да. С подросткового возраста – это стало моей целью. Я хотела стать молекулярным биологом, и я так и поступила.
– Ты удивительная.
– А ты очаровательный.
Я провел пальцем по татуировке на ребрах Тилли.
– А это?
Она отвела взгляд в сторону.
– Моя сестра близнец. Она любила Толкиена, и пока мы росли, папа читал нам «Хоббита» и «Властелина колец». Моя сестра сходила с ума от книги.
– Сходила?
Тилли кивнула.
– У Люси обнаружили лейкемию, когда нам было двенадцать. А в четырнадцать ее не стало.
Мою грудь сдавило от мысли о такой ужасной боли, пережитой Тилли.
– Мне так жаль.
Пренебрежительно пожав плечами, она покачала головой и стерла слезы с глаз.
– Я не могла помочь ей. Идентичные близнецы не могут стать донором костного мозга из-за слишком большого сходства, – Тилли покачала головой. – Впервые, наша похожесть стала чем-то плохим.
Я нежно прижался поцелуем к ее лбу, мое сердце болело за Тилли.
– Именно поэтому ты решила пойти в молекулярную биологию? Изучение рака?
– Именно. Я не могла спасти Люси, но, возможно, я могу помочь остальным, – она тяжело вздохнула. – Я так давно не говорила об этом.
– Я рад, что ты мне рассказала.
– Она была моим лучшим другом, – Тилли провела пальцами по буквам татуировки. – А теперь она всегда со мной. Это ее почерк. Она тренировалась и тренировалась, пока надпись не стала идеальной.
Я провел пальцем вдоль рисунка, и Тилли задрожала от моего прикосновения.
– Красиво.
– Спасибо.
Мы ненадолго замолчали, руками исследуя все изгибы друг друга. Словно изучали карты наших тел. Я знал, что никогда не забуду ее. Формы Тилли словно были выжжены в моей памяти всего за одну ночь.
Когда моя рука пробежала по выпуклости ее груди, и я легко, словно касание пера, очертил ее сосок по кругу, Тилли издала легкий смешок и скользнула пальцами вверх по моей руке, пока не обхватила мою шею сзади.
– Иди сюда.
Мы занимались любовью, пока небо не начало светлеть в предрассветной мгле, и я, наконец, заснул с Тилли в моих руках, сладкий запах ее волос ослабил напряжение внутри. Сейчас она была у меня, и я не позволю ей куда-либо уйти, пока это было в моих силах.
***
Простыни уже остыли, когда я проснулся. Я потянулся к Тилли, но уже знал, что обнаружу. Почувствовал это, хотя и не открыл глаз. Она ушла. Я цеплялся за надежду, что все же найду ее, потому что был дураком, потому что не мог допустить даже мысли, что связь между нами ощутил лишь я, особенно после такой ночи, проведенной вместе. Но вот она реальность, ясная и беспощадная. Тилли сбежала. Не оставив даже записки.
– Черт все подери, – пробормотал я, запуская руку в волосы и борясь с волной сокрушительного разочарования из-за отсутствия Тилли.
Я мог все ещё чувствовать ее запах на своей коже. Часть меня желала выбежать на улицу и попробовать поймать Тилли. Я представлял, как ее волосы развеваются на ветру, пока она уходит. Но чтобы я тогда сделал? Пошел следом, вернул Тилли, напоил кофе и приготовил завтрак, предложив провести вечность вместе? Если бы она хотела меня, то хотя бы оставила номер телефона. Вместо этого она тихонько встала и позорно сбежала. Скорее всего я больше никогда не увижу эту женщину снова, и от этого боль разливалась в груди.
Мой телефон зазвонил, и я поторопился в другой конец комнаты, чтобы успеть вытащить его из кармана штанов, отчаянно надеясь успеть до того, как он переключится на голосовую почту.
– Тилли? – выкрикнул я в трубку. И в ту же секунду понял, насколько глупо это было. У нее не было моего телефона, так же, как и у меня ее.
– Нет. О, мой Бог, МакГиннис, неужели ты кого-то снял прошлой ночью? – Бретт Фолкнер, мой американский литературный агент, засмеялся.
– Это не твое дело, придурок.
– О, да брось. Не надо изображать из себя классического британца. Если ты начинаешь выкрикивать имя какой-то цыпочки, стоит лишь тебе снять трубку, то я предположу, что ты кое-чем занимался этой ночью. Ну, или находишься на пути к этому.