Бездумно пялюсь на фотографию, что стоит на столе, когда будто наяву слышу голос той, что во мне вызвала неестественную одержимость.
— Ой, извините…
Замираю. Даже дыхание задерживаю неосознанно.
Чертовка, она теперь мне еще и галлюцинациями докучать будет. Мало мне, что я от мыслей отделаться до сих пор не могу, как не стараюсь.
Из какого-то непонятного гипнотического транса меня выдергивает хлопок двери. Поднимаю очумевший взгляд.
Нет никого. Даже если ее голос мне и почудился, то дверь уж точно хлопнула вполне натурально.
Неужели она все же приехала? Лина ведь клялась, что никого кроме матери не будет…
Поднимаю со стола телефон и набираю своей будущей жене:
— Мать встретила? — неосознанно поднимаюсь из кресла и прохожусь к двери, будто желая убедиться, что мне показалось
— Да! Я вот маме дом показываю. Ей понравилась мансарда с кинотеатром. Говорит, надо будет взять на вооружение и тоже телевизор на чердак переставить, — смеется. — Ты скоро?
— Она одна приехала?
— Ну конечно, — удивляется. — Как договаривались.
— Ясно, — кладу трубку и открываю дверь.
Ну и что это было?
Лина в мансарде. Прислугу я в доме не держу, хотя Лина и отчаянно пытается с этим укладом побороться.
Сквозняк?
Хмм… До моего слуха доносится шум воды из-за двери, что ведет в гостевой туалет, который почти напротив моего кабинета.
Приведение мое…
Походу и правда крыша едет.
Я буквально кожей ощущаю ее присутствие. По коридору протянулся шлейф ее аромата. Лимонная мята.
Шкура дыбом встает, будто от какого-то сладкого предвкушения…
Дверь из туалета отворяется, и прямо мне навстречу выплывает мой ангел.
11. ОН
Мерещится?
Точно голова поехала. Лина ведь отчетливо сказала, что только мать приехала.
Но как же я сейчас благодарен за этот глюк…
— Соня, — пожалуй впервые произношу это имя вслух.
Мне нравится, как оно прокатывается по языку.
— Сонечка…
Подступаю ближе и накрываю хрупкие плечи ладонями. Затягиваюсь ее запахом, прикрывая глаза от удовольствия.
Сумасшествие.
— Мой ангел, — выдавливаю охрипшим голосом, — ты пришла, чтобы мучить меня?
Мое видение молчит. Должно быть так и ведут себя галлюцинации.
Плевать уже. Целую тонкую шею, наслаждаясь своим безумием.
— С ума меня свела, чертовка.
— Вы ведь первый это начали… — вдруг отвечает она.
Поворачиваю ее к себе и впиваюсь в губы нетерпеливым поцелуем, согревая ее прохладные щеки в своих ладонях. Как же я этого ждал…
Она поддается. И это такой кайф.
Мне столько нужно ей сказать, пока снова не исчезла.
Отстраняюсь:
— Я все время думал о тебе.
— И я… — теплом прокатывается по всему телу такой желанный ответ.
— Тогда почему выбрала своего этого жениха? — злюсь.
Хотя бы на этот мираж я ведь имею право разозлиться!
— Я не… — замолкает, встрепенувшись.
Переводит взгляд в холл, и я буквально вижу, как стекленеют ее глаза, пряча настоящие эмоции за непроницаемой маской.
Упирает ладошки мне в грудь отталкивая. И столько ненависти от нее чувствую, что кажется сейчас захлебнусь.
— Так вы и есть… жених Гали?! — шепчет сдавленно.
Какого…
Черт! Пытаюсь прийти в себя, но выходит плохо.
Это она. Во плоти и крови. Собственной персоной передо мной. А вовсе никакой не глюк, придурок!
Дьявол, да лучше бы у меня крыша съехала!
— Соня? — как последний идиот, переспрашиваю я. — Лина же заверила, что ты…
Лина — сука, как смела меня обмануть! Я ведь и свадьбу-то отказался играть, только чтобы ЕЕ снова больше не встретить! Херни опять не наделать!
Сколько минут прошло, как я ее увидел? Ну и как?! Не наделал ли случайно?!
Теперь и вся ее ненависть вполне объяснима.
— Глупая… Зачем ты приехала?! — рычу, понимая, что не на нее сейчас должен злиться. И даже не на Лину. Сам виноват во всем!
План заведомо был идиотским! Рано или поздно это должно было случиться. Не поцелуй. Наверно… Встреча эта нежелательная. Но я рассчитывал избегать ее покуда это будет возможно. Пока не остыну к ней.
Признаться, когда делал предложение Лине, надеялся, что к назначенной дате свадьбы уже должен выветриться образ Сони из головы. Ан-нет…
Он не только не выветрился. Будто засел еще глубже и настолько укоренился в моем сознании, что каждый день «после» становится все невыносимее.
Вот теперь смотрю на нее, и осознаю, что только сейчас в полной мере вдохнуть смог. Только вот эта плохо скрываемая ненависть в прекрасных серебристых глазах не позволяет выдохнуть.
Обидел. Я ведь грубо поступил тогда. Она просила остановиться, но я будто и не слышал ничего. Зато отпечатались в моем сознании так эти ее просьбы, что порой спать не могу. Корю себя за то, что натворил.