Зания виновата в том, что сделала меня женоненавистником.
Это не вина Камиллы, что она влюбилась не в того человека. Но я чувствовал себя от этого паршиво. Она заслуживала выйти замуж за человека, который бы любил ее.
Но это не я. Я не смогу больше полюбить.
Я отдам всю свою любовь только дочери.
Эта мысль успокоила меня, и я забрался в постель. Мне надо поспать хоть два-три часа до того, как я смогу увидеться с дочерью.
Но…моим надеждам на сон не суждено было сбыться.
Мои мысли от спасения дочери вернулись к чёртовой женщине, спящей в соседней комнате.
Зания.
Я никогда не думал, что она вновь ворвётся в мою жизнь.
Уткнувшись лицом в подушку, я постарался не думать о ней. Мои нервы и эмоции накалены до предела. Интересно, она знает, в какой опасности находится рядом со мной под одной крышей?
Наверное, нет!
Если бы знала, то убежала без оглядки.
Потому что я всё ещё хочу трахнуть её и задушить одновременно.
Бл*ть, она сотворила из меня монстра. Монстра, который растопчет её, но спасёт свою дочь.
Глава 7.
Следующие несколько дней были наполнены хаосом. Доктора решили оставить Миа в больнице. Не потому, что ей было хуже, как поспешил заверить нас доктор, а потому что она была в новой больнице, и им требовалось больше времени на проведение тестов и обследований.
Некоторые тесты делали мою маленькую девочку слабой. В это время она особенно хотела, чтобы рядом с ней был папа. Но она всегда убеждалась, чтобы мама тоже была рядом с ней.
Миа была очарована мной, и это согревало мою истерзанную душу.
На Занию я не обращал внимания днём, но ночью она сводила меня с ума. Моё тело рвалось к ней, а душа из последних сил сопротивлялась.
Чёрт, когда же я смогу её, наконец, выкинуть из дома и нашей с дочерью жизни?
Мы старались не обращать друг на друга внимание дома. И постепенно Зания успокоилась рядом со мной. Возможно, это было потому, что я перестал ей угрожать. Я направил всю свою энергию на заботу о моей маленькой девочке, и мне было плевать на всё остальное.
Я не перестал ненавидеть Занию и это никогда не изменится, просто у неё появился перерыв.
Миа потихоньку приспособилась к новому окружению и больнице. Она не видела вражды между мной и её матерью. Мы были осторожны и держали свои чувства при себе, потому что дочь наблюдала за нами как ястреб, когда мы были рядом.
Зания же была напряжена, когда мы оставались вдвоём в квартире. Я не мог отделаться от ощущения, что она чего-то боялась. Но не меня это точно.
Я списал её состояние на то, что она переживала за дочь.
Все эти дни пока Миа была в больнице, я не прекращал поиски идеального дома для нее. Риелтор должен был отправлять мне фотографии домов, а я выбрать понравившийся для осмотра.
Все фотографии я показывал дочери, но не говорил, что ищу для неё новый дом.
Я сидел с Миа после очередной болезненной для неё процедуры, когда пришли новые фотографии. Я показал их ей. Глазки моей принцессы загорелись при виде большого дома с башенками, фонтанами и, наверное, ста окнами.
– Тебе нравится? — спросил я ее.
Она лежала спиной на мне, а я сидел на больничной койке с рукой, обёрнутой вокруг неё.
– Да, папочка. Это самый красивый дом из всех. Это же в нем живёт принцесса?
Каждый раз, когда она называла меня папочка, моё сердце таяло. Я думаю, что никогда не устану слышать его из её уст.
– Да, милая. Там живёт принцесса, – поцеловал я её маленькую головку.
Зания же смотрела на нас со смесью тоски и отчаяния.
Я почти не обращал внимания на неё последние пару дней, и мы перекинулись с ней лишь парой фраз о нашей дочери.
Я предупредил её не говорить и не делать ничего, чтобы могло её расстроить.
Я все так же ненавидел её, и это чувство усиливалось с каждым разом, когда в мою маленькую девочку были воткнуты иголки и она плакала. Каждый этот долбанный раз был ещё одним гвоздём в крышку гроба Зании.
– Мистер Хэлмсворт, мы получили результаты тестов, — обратился ко мне доктор, вошедший в палату.
У него в руках была папка. Но как только я взглянул в его лицо, то понял, что что-то не так. Моё сердце дрогнуло. Я осторожно переложил Миа на кровать и подошёл к нему.
– Пройдёмте в мой офис? — предложил он.
– Папа, ты тоже болен?
Моё сердце отчаянно забилось и я, вернувшись, к дочери взял её миленькое личико в руки. Я поцеловал её в лоб, в то время как любовь закипала внутри меня.
Пусть я монстр по отношению к её матери, но я всё ещё могу любить. Любить мою девочку, а больше мне никого и не надо.