Вместо того, чтобы послушать меня и уступить… Ладно, хотя бы сказать ядовитые фразы и отдать моё имущество. Он. Блин. Улыбнулся. Да так очаровательно, что сердце пропустило удар, словно намекая сменить гнев на милость, мол, гляди, Рахманов улыбается тебе!
— Преподавание становится всё более интересным, — задумчиво шепнул он. — Давайте. Кричите, если вам станет легче. Но мы не уедем отсюда, пока обследование не будет сделано.
— Ах так! — вскипела я, никакой милости. — Кто вам дал власть… Я могу… Вы не можете… Издевательство! Боже, — вздохнула от бессилия и опустилась на пол. — Это я не могу. Не помню, чтобы когда-нибудь кричала на человека. Со стороны это казалось просто.
— Немного практики, и всё получится, — сверху донёсся ироничный голос.
— Вообще-то я уважительно отношусь к людям, не кричу и всегда стараюсь найти компромиссы, — прошептала я, насупившись. — Поэтому меня выбрали старостой группы. Единогласно.
— И скромность — ваше второе имя.
Вздёрнув подбородок, недобро посмотрела в его темные-карие глаза.
— Хотите убить меня взглядом?
Я отрицательно качнула головой.
— Поступим по-вашему — предлагаю компромисс. Вы сходите на МРТ, а я решу проблему с волейболом в вашу пользу, — заманчиво произнес мужчина и вытянул руку. — Согласны?
— Не шутите? — выпалила в замешательстве, а потом опомнившись, застонала: — Я не могу.
— Почему? — без упрека поинтересовался он.
Марат Ильясович не должен был знать о моих страхах. Это слишком личное, я должна была оставить это внутри.
— Не спрашивайте.
Он протянул руку ниже. Я ухватилась за неё и рывком встала. Мы оказались почти вплотную друг к другу, шестое чувство должно было подсказать — отойти на шаг, а лучше — дальше. Его близость туманила мою ещё не сломанную рациональность.
— Если я пойду с вами? — преподаватель сжал мою ладонь, отчего сердце вновь откликнулось. — Я не смогу присутствовать на обследовании, но проконтролирую, чтобы вам не причинили неудобства.
Это звучало убедительно, а потому вынудило меня сразу не отказываться. Я верила, что он сделает всё, о чем говорил. Присутствие сильного человека на твоей стороне невероятно воодушевляло. Для меня это было чем-то новым.
Его мотивация оставалась для меня загадкой. Одна за другой меня атаковали мысли: зачем ему возиться со студенткой, почему он уступает, какая ему разница, здорова я или нет?
Даже самые нелепые предположения не дали утешения.
— Мы можем попробовать, — искренне сообщила я.
Перед обследованием немолодая женщина подробно ответила на мои вопросы, некоторые задал сам Рахманов. Врач была спокойной и вежливой. Она разрешила мужчине остаться с ней в наблюдательной комнате.
Специальные наушники заглушили шум от работы аппарата. Я была удивлена, что обследование заняло всего пятнадцать минут, из которых большую часть меня клонило в сон.
Пережитые страхи мамы не затронули меня.
Результат оказался не страшным, как сказал Арсений Григорьевич. Лёгкое сотрясение. Однако он добавил, что необходимо понаблюдать за ситуацией, поэтому я должна задержаться.
— У меня учёба, работа и другие дела! Не могу всё бросить, — взвыла, когда меня привели в одиночную палату.
— Если не позаботитесь о здоровье сейчас, то в будущем могут возникнуть последствия.
Я села на кровать и посмотрела на интерьер в светлых тонах, новую мебель и оборудование. Несравнимо с бесплатными, познавшими худшие времена, больницами.
— Поступим так, — врач сделал записи в моей новой карте. — Остаётесь на три дня. Проведём дополнительные обследования. Во вторник, если никаких ухудшений не будет, то отпустим вас, — взглянув на моё расстроенное лицо, он с улыбкой продолжил: — Обещаю приставить к вам добрую медсестру или же красивого, общительного медбрата. Кого выберете?
Я слегка опешила. Неужели во всех частных больницах ощущаешь себя, как на курорте? Все приветливые и веселые, никто слова грубого не выплюнет.
— Конечно, медсестру, — раздался властный голос Марата Ильясовича у двери.
Он буравил укоризненным взором своего знакомого. Арсений Григорьевич подмигнул мне и вышел из палаты.
— Я принёс ваши вещи, — сказал он, когда мы остались вдвоём.
— Спасибо!
Поднялась с кровати и наконец-то забрала свой телефон и рюкзак.
— Извините, что всё так.
— Не стоит винить себя, — успокаивающе ответил он.
Я вздохнула и с грустью посмотрела на мужчину.
— В понедельник не смогу быть на практике, а я мечтала увидеть ваш офис. Всё из-за волейбола, — устало прошептала я. — Знаете, если договориться с тренером сложно, то мы с Ваней откажемся от соревнований.