Я не знаю, сколько прошло минут, прежде чем мы остановились и коснулись лбами, тяжело дыша.
— Что ты делаешь со мной, Бейби? — прошептал он.
— Тоже, что и ты, — ответила сбившимся голосом.
Он отодвинулся и положил указательный палец на мои губы.
— Больше ничего не говори и не двигайся.
— Что…
— Не надо, — жестко произнес исполнительный.
Затем он подошёл к столу, взял салфетку и, достав из пиджака фирменную ручку, что-то написал. Я прикусила язык, и мне желалось сказать себе, что это не потому, что он велел. Но очевидность была такова, что послушная девочка выполнила его приказ.
Марат свернул салфетку и, приблизившись, вложил её в мою руку. Задержав одобрительный взгляд, он сказал:
— Это мой личный. Напиши, если захочешь.
Развернувшись, мужчина открыл дверь и удалился из вип-комнаты.
Оказалось, что всё это время я не дышала. Глотнув воздуха, я сильно закашляла. Мне стало одиноко, даже освещение будто померкло. Он ушёл. Вечер для меня закончился. И… он больше никогда меня не поцелует.
Я не могла здесь оставаться и решила уйти. В моей голове был туман, всё вокруг плыло, но я старалась делать большие шаги, чтобы скорее преодолеть коридоры и оказаться в гримерке.
— Бейби! — кто-то громко окрикнул меня.
Развернувшись, я натолкнулась на менеджера. Как в замедленной съемке его рот вытянулся буквой «о», брови скривились в ярости.
— Какая же ты лицемерка! Работаешь только с теми, кто хочет общаться⁈ А это что⁈ — он взмахнул ладонью у моей шеи. — Ты такая же, как все! Чего вылупила глаза? Хоть взяла двойную оплату?
Я забыла о повязке… Я забыла о наставлении Жасмин… Я забыла обо всём.
— Отвечай, когда тебя спрашивают! Ты взяла с него деньги?
— Нет.
— Приехали! — он хлопнул в ладоши. — Значит я это вычту из твоей зарплаты. А как ты хотела, Бейби?
— Хорошо, — согласилась, лишь бы он прекратил отчитывать.
— Мне теперь сказать шефу, что ты работаешь и во втором зале?
— Что? Нет! Ни в коем случае!
— Почему, детка? Одному уже отдалась, второго мы найдем, не вопрос.
— У нас ничего не было! — крикнула я, чувствуя, как глаза наполняются влагой. — Он всего лишь поцеловал меня! Я никогда бы не занялась сексом в вип-комнате!
Музыка на сцене заглушила мой вопль.
— Отпираешься, как опытная. Сто раз такое слышал.
Мои губы задрожали, а горючие слёзы потекли по щекам.
— Хватит, — жалобно застонала я, — мой день закончился. Я хочу уйти.
— А куда спешить? Не хочешь отработать свои деньги? Тот клиент всё спрашивает о тебе. Николай Фёдорович, который.
Я судорожно замотала головой и заплакала пуще прежнего. Коснувшись щёк, постаралась убрать слезы. Однако только размазала макияж и испачкала пальцы в туши.
— Так, а это что? — менеджер схватил мою кисть и вытащил салфетку. — Ага, ещё и номер телефона взяла! Совсем от рук отбилась. А то, что у нас запрещена связь с клиентом вне заведения, ты тоже решила проигнорировать⁈
— Я… — у меня не осталось сил на разговор. Ноги подкашивались, тело дрожало.
— Если ещё раз ты сделаешь подобное, то будешь изъясняться у шефа, поняла? Я не прикрою твою задницу. А сейчас проваливай. Это, — он со злорадством потряс салфеткой перед моим носом, — я изымаю. Завтра не опаздывай.
Одна из девочек, увидев моё состояние, помогла заказать такси. Я даже не помнила, как переоделась в гримерке, как села в машину, как водитель несся по дороге. Очнулась уже в общежитии, когда лежала на кровати, а соседка толкала моё плечо.
— Что случилось?
Мы не особо дружили. Наши характеры не сошлись изначально, поэтому мы редко общались. И всё же помогали друг другу при необходимости, вероятно, следуя законам выживания. Она тоже приехала из далека, родственников в столице не было.
Я приподнялась на локте и сиплым голосом задала вопрос:
— Сколько времени?
— Два часа ночи. Ты то рыдаешь, то затихаешь.
— Был плохой день на работе. Но я должна заснуть, завтра опять на работу.
— Ты вообще себя не бережешь, Лиль.
— У меня нет такой роскоши, как беречь себя, Тань.
— Ну снова загремишь в больницу. Раз так хочешь — окей. Твоё дело.
Я закрыла глаза и натянула одеяло поверх головы. Соседка ушла на свою кровать. Я плавала между сном и явью, мерещились страшные чудовища, ломившиеся в нашу комнату. Но неожиданно усталый мозг вспомнил моё падение на волейболе и голос Марата Ильясовича:
— Лилия.
— Открой глаза.
— Не бойся. Всё будет хорошо.