— Я последую за моим мужем в Сибирь, — решительно сказала она.
Барбара все время опасалась какого-нибудь необдуманного поступка дочери, но гром с ясного неба не напугал бы ее так, как эти слова.
— Что ты говоришь, Анна? Подумай!..
— Да, мама, иначе поступить я не могу. Я пойду за моим мужем и разделю с ним его участь, — твердо ответила Анна.
— Ты забываешь, что мне пришлось покинуть с тобой город, где ты родилась. Забываешь, кто был твой отец. Не кажется ли тебе, что и царь забыл об этом? — Голос Барбары дрогнул. — Дитя мое, порыв твой благороден, но неблагоразумен. Когда ты появишься в России с Ярославом, это может навлечь новую беду на него. Там, в России, еще слишком свежа память о польском восстании и о роли в нем троих отца и дяди…
Барбара боялась, что дочь неверно поймет ее, что отнесет эти слова за счет материнского страха перед одиночеством, и она обратилась к адвокату:
— Возможно, я ошибаюсь, пан Людвиг, скажите, как вы считаете?
— Пани Анна, ваши намерения достойны глубочайшего уважения. Счастлив тот, кто имеет такого преданного друга. Конечно, с любимым и Сибирь не страшна, однако… — Калиновский виновато посмотрел Анне в глаза и совсем елейным голосом, как ксендз, утешающий родных покойника, продолжал: — Я обязан вас предостеречь. Есть такие обстоятельства, о которых вы не знаете. И мой гуманный долг… а в данном случае на это толкает меня красота ваших чувств…. Я хочу помочь вам даже в том, о чем вы меня и не просите. Пани Анна, вы молоды, неопытны, поэтому не учитываете одного обстоятельства, и я постараюсь вам объяснить его. Допустим, вы приходите в полицию и заявляете: «Я жена Ярослава Руденко-Ясинского и прошу разрешить мне последовать за ним». Вам разрешают. Вы приезжаете в Россию. Царская жандармерия узнает, что жена Руденко-Ясинского — дочь известного польского повстанца и к тому же племянница мятежного генерала. — Калиновский даже прикинулся патриотом. — При упоминании этих святых для каждого поляка имен русский царь прямо зеленеет от ярости. До этого времени царские власти не были вполне уверены, что Руденко-Ясинский принадлежал к тайному обществу, и его пребывание на конспиративной квартире во время обыска считали случайным. Если же узнают о его близости к семье Дембовских, жандармерия будет иметь достаточно оснований считать арестованного политическим преступником и убедится в правдивости своих предположений, что убийство жандарма — не случайность. Следовательно, ваше искреннее желание помочь мужу даст противоположный эффект. Пани Барбара права…
Калиновский перехватил благодарный взгляд матери Анны и, словно желая окончательно парализовать волю Анны, отчеканивая каждое слово, повторил:
— Если царские власти добудут подтверждение своих предположений, Руденко-Ясинского, безусловно, повесят.
Глаза Анны затуманились. Слабо вскрикнув, она потеряла сознание. Тяжелые переживания последних дней не прошли бесследно.
— Что с ней? Вызвать врача? — встревоженный адвокат схватил с письменного стола колокольчик.
— Не надо, это пройдет, — удержала Калиновского Барбара.
— Пани Анна нездорова? — с оттенком грусти в голосе спросил Людвиг, подавая Барбаре содовый напиток.
— Аннуся будет матерью, дорогой Людвиг, — тихо объяснила Барбара. — А первые два-три месяца иной раз протекают очень тяжело.
Барбара поднесла стакан к губам дочери. Глотнув, Анна с болью высказала все, что накипело в ее душе:
— Варвары! Насильники! Схватили ни в чем не повинного человека и хотят его казнить! Разве же это не глумление над правосудием! Моральные выродки! В их руках закон, и они выдают себя поборниками справедливости, а сами казнят правду вместо лжи!
Слезы душили ее.
— Пойдем, мама… Надо добиться свидания с Ярославом…
Барбара поднялась.
— Простите, пан Людвиг.
— Прошу, прошу. Вы можете в любое время заходить ко мне. А я подумаю, чем смогу вам помочь.
Жизнь Людвига Калиновского протекала в кругу ясновельможных ханжей, коварных интриганов, хищных дельцов и бесстыдных лицемеров, одним словом — в высшем обществе, где обнажать прямодушие, искренность чувств считалось диким, подобно тому, как появиться голому на улице. Именно это общество было для Калиновского родной стихией. Поэтому чистота и мужество Анны, верность ее любимому человеку чрезвычайно поразили его. И Калиновский, не теряя времени, сделал все возможное, чтобы «помочь» Анне в ее горе. Тогда как Дембовским отказали в свидании с Ярославом, миллионер сумел получить от прокурора письменное разрешение на встречу Анны с мужем и с нетерпением ждал пани Барбару с дочерью. Одновременно он хотел сообщить им, что нашел способ, как спасти Руденко-Ясинского.