Ни за что!
– Разрешите обратиться, господин майор, сэр?
– Да, сержант, обращайтесь.
– Что же там за мразь такая сожрала Азамата?! – нетерпение своих бойцов он вполне понимал. Как и то, что просто обязан рассказать хотя бы в общих чертах о том, с чем они столкнулись: предупреждён – значит, вооружён!
– Именно, сержант. Мразь. Тварь. Монстр. Точного названия пока нет. А выглядит… – он деловито и чётко (Он – начальник. Должен докладывать или ставить задачу – конкретно и точно. Без лишних слов и эмоций) рассказал об увиденном.
Вздохи и возгласы почти не прерывали доклад – его подчинённые не из тех, кто позволяет эмоциям, вроде страха, брезгливости, или гнева, брать верх над самоконтролем. А без такого самоконтроля и не выжить бойцу спецподразделения.
После того, как майор закончил, сержант решил всё же уточнить:
– Значит, как бы мы не старались, сэр, разглядеть их простым глазом невозможно?
– Именно так. Как пояснил док, у нас слишком… Замедленно восприятие. Нам даже в кино достаточно «всего» двадцати четырёх кадров, чтоб мы это воспринимали плавным и сплошным действием. А тут – тридцать восемь раз.
– А как же нам тогда с ними бороться? Да ладно – бороться! Хотя бы видеть их?!
– Над этим, сержант, сейчас наши умники в белых халатах и с большими головами, как раз и работают. – Майор позволил себе дёрнуть краем рта. Достигнутые специалистами контактно-визуализационной группы «относительные успехи» его не впечатлили, – Правда пока, насколько я понял, результатов…
– Ноль?
– Ну… Почти.
Когда майор вошёл к себе в комнату, он позволил себе сделать то, чего так долго страстно желал: опуститься на стул, обхватив себя за плечи руками. И позволил телу, ногам и рукам дрожать так, как они всё это время требовали – то есть, часто и сильно. Челюсти всё же сжал: чтоб протезы не стучали.
Однако не прошло и минуты, как в дверь постучали. Спокойно, чётко – словно стучащий пришёл по делу, и отлично знает, чего хочет. Как и то, что майор у себя. Не иначе, кто-то следил за дверью. А сделать это так, чтоб он не заметил, может только…
Профи.
И точно.
На пороге оказалась Алара. В правой руке красовалась непочатая бутылка скотча.
– Мы так и будем стоять… Или вы всё же пригласите меня, сэр? – она чуть заломила смоляную бровь в ответ на невысказанный вопрос Дорохова.
– Да. Да, входите, конечно. – он посторонился, закрыв дверь за посетительницей.
Когда повернулся к женщине, удивился ещё больше: та раздевалась.
Аккуратно и спокойно. Полусапожки поставила под его стул, штаны и гимнастёрку повесила на спинку с большим знанием дела: чтоб не помять, но и одеть в случае чего – мгновенно. Затем пришёл черёд и защитных носок, и майки.
Когда на ней остались лишь бра и трусики-стринги, капитан спросила:
– А вам не жарко, майор? Присоединиться не желаете?
Дорохов, сопя, и чувствуя, как напряглось то, чему положено напрячься, медленно подошёл ближе. Да, он именно так представлял себе её тело, когда мысленно раздевал… Плотное, стройное. Ни капли жира, упругая смуглая кожа – похоже, сеансами в солярии капитан не пренебрегает.
Начальница «амазонок» не стала откладывать в долгий ящик, а сразу обняла, и принялась целовать лицо и шею, спину майора оглаживая руками. Она ничего не говорила, но сопела так… Сильнее его возбудить и невозможно!
Затем её губы нашли его. Вздох удовлетворения, когда он ответил, показал ему, что Алара настроена серьёзно.
И действительно – его одежду так аккуратно они не складывали. Правильней сказать, что они её порывисто разбросали по всей комнате. После чего майора буквально подтащили к кровати, уронили на неё, и оседлали.
Довольно долгое время Дорохов корме стонов и междометий ничего связного произносить не мог – не больно-то поговоришь, если рот занят долгими чувственно-возбуждающими поцелуями, а основное орудие – находится в работе… Да ещё в какой! Ну, это он осознавал в те моменты, когда они отрывали губы – чтобы отдышаться, а Алара ещё – и постонать.
Их пики совпали: он так понял, что она могла бы кончить давно… Но ждала его.
Когда всё к обоюдному удовольствию завершилось, и они, разгорячённые и запыхавшиеся, лежали рядом, прикрывшись простынёй, капитан первой нарушила молчание:
– Легче?
– Д-да… Это ты – из-за Азамата?
– Да. И из-за него тоже. И из-за девочек, Царствие им… И из-за тебя. (Ну, нравишься ты мне, чертяка уродливый!) И, конечно, из-за меня. В первую очередь – из-за меня. – в её бездонных глазах прочесть нельзя было ничего, но он по дыханию и лёгкой дрожи кончиков пальцев понял, что она… Тоже боится?!