МЕДВЕДЬ. Это что же я, выходит, опять опоздал?
ЛИСА. Опоздал, Федулушка, как есть опоздал. Старик даже в сундук залез, говорит, найду Федулушке муки хоть горсточку. Не нашёл, видать.
Медведь открывает сундук и оттуда с поднятыми руками вылезает Старик. Он дрожит от страха.
СТАРИК. Лично я из ружья даже мухи не убил. А уж про медведей – упаси бог!..
МЕДВЕДЬ (Старику). Эх, ротозей, колобка с вареньем и то не уберёг!.. Поколотить бы тебя, да хлипковат больно… Ну, где у вас тут Анилинка обитается?
СТАРУХА. Мышь-то, Анилинка? Тута под печкой живёт. (Показывает под печку. Кричит туда же, видимо, для Мыши.) Только с нами она не разговаривает!.. Зазналась, поди!
МЫШЬ (из-под печки). И ничего я не зазналась. С такими лентяями даже разговаривать стыдно!
ЛИСА (в сторону, потирая лапы). На месте Анилинка – славно! Будет у меня пир горой.
МЕДВЕДЬ. Ишь, заносчивая. Ну ничего, как шарахну дубиной – от печки одна пыль останется! (Замахивается дубиной.)
СТАРУХА. Господя, и что ж за день такой!
СТАРИК. Молчи, Старуха.
ЛИСА (останавливая Медведя). Ой, Федул, а как же без печки пироги-то печь?!
МЕДВЕДЬ. А я вот колобка отберу и наемся. Разойди-и-ись!.. (Размахивается дубиной.)
ЛИСА. Остынь, Федул. Ну хочешь, я один секрет открою?
МЕДВЕДЬ. Открывай, чего же.
ЛИСА. В сторонку отойдём. (Отводит его в сторону и шепчет на ухо). Это дело ты мне предоставь: я Анилинку из печи выманю, голову ей задурю – она не то что колобок вернёт, она ещё и пирогов принесёт, малины тебе нарвёт и мёду в горшок нальёт.
МЕДВЕДЬ (глупо улыбаясь). Неужто нальёт?
ЛИСА. Ещё и ложечкой в рот положит. Только ты пока на печку заберись и с головой укутайся, я скажу, захворал Медведь от горя. Анилинка на сердце мягкая, от жалости что хошь сделает.
МЕДВЕДЬ. А что за горе?
ЛИСА (в сердцах). Корова на заборе. Ложись уже, бестолочь!.. (Подталкивает Медведя к печи.)
МЕДВЕДЬ. Ну, ты не очень-то! А то ведь я того… я ведь шарахну… (Забирается на печь.)
ЛИСА. Шарахнешь, конечно. Только в себя приди сперва. (Укутывает Медведя одеялом.) Старуха, Старик, чего рты разинули – тащите сюда все одеяла да покрывала!
СТАРУХА. Батюшки-светы!..
Старик со Старухой бегают по дому, собирают одеяла и тащат к печке, на которой лежит Медведь. Лиса укутывает его с головой.
Милая, чего ж приключилось-то?
СТАРИК. Может, его на полу устроить, а то ведь нам прилечь негде.
ЛИСА. Цыц! Я из Медведя силу выпариваю, чтоб он не отобрал у вас колобок да в лес не уволок. Как сила вся испарится, он слабее мыши станет.
СТАРУХА. Это что же, он по́дполом у нас будет жить?
ЛИСА (в сторону). Вот бестолковая. (В сердцах.) Нет, будет он в самоваре жить и воду кипятить!
СТАРУХА. Батюшки-светы.
СТАРИК. Ишь, чё удумала.
Укутав Медведя, Лиса берёт ухват и стучит им по низу печи, где спряталась Мышь.
МЫШЬ (из-под печки). Что ещё за погром?!
ЛИСА (заговорщицки подмигивая старикам). Сейчас Медведь печку снесёт – тебя в пыль сотрёт!
МЫШЬ. Не надо меня в пыль стирать. Я всю малину, которую собрала, назад верну. Она уже подвяла, осталось только сахарку добавить да в рот отправить. Я уж её по мешкам разложила да по банкам накрутила…
Мышь вылезает из-под печи с небольшим мешком, полным сухой малины.
А в чай положить – вкус неописуемый!..
ЛИСА. Цыц, тарахтелка! Медведю колобок нужен. А малина к чаю тоже сгодится. (Отбирает у Мыши мешок и нюхает содержимое.) Эх, хороша малинка – спасибо, Анилинка!
МЫШЬ. Откуда же муки достать? (Показывая на Старика со Старухой.) Эти лодыри несусветные отродясь не пахали, не потели – а только зевали да храпели!
ЛИСА. Думай, Анилинка: я Федула насилу уложила, ежели проснётся, а колобка на столе не увидит – ой, беда всему лесному племени!
МЫШЬ (таинственно). Ладно, знаю я на заброшенной мельнице одно место потайное… Никому неведомое… Кажись, там немного мучицы осталось. Так и быть: сбегаю – принесу!
Прошло какое-то время. Старуха с деревянной лопатой для хлебов возится вокруг печи – там что-то печётся внутри. Старик подметает избу, Мышь раскладывает по блюдцам малину и сервирует стол, Лиса руководит всей работой.