О чем?
У Николая Павловича не было времени перебирать подробности сновидения. Зато он отчетливо вспомнил, как, будучи 17-летним юношей, написал письмо своему воспитателю, профессору морали Аделунгу о римском императоре Марке Аврелии.
«Грезы далекой юности», — подумал он, улыбаясь, и поспешил из комнат.
Все, кто видел утром Николая Павловича, не заметили на его лице ни тени волнения, отчаяния. Как писал позднее, присутствовавший при одевании императора генерал-адъютант Александр Христофорович Бенкендорф, государь сказал ему спокойным голосом: «Сегодня вечером может быть, нас обоих не будет более на свете, но, по крайней мере, мы умрем, исполнив наш долг»28.
К огорчению Николая Петровича, никто не озаботился выпустить и рассыпать в народе печатные экземпляры манифеста, которым возвещалась и объяснялась новая присяга. Частные разносчики на улицах продавали экземпляры новой присяги без манифеста. В Зимний дворец проникали слухи о необычной активности офицеров, передвигающихся по столице, толпах горожан, устремляющихся к Дворцовой площади.
В ожидании прибытия в Зимний дворец командующего гвардейским корпусом Воинова, Николай Павлович, волнуясь и не зная с кем еще поделиться своими чувствами, написал письмо сестре Марии Павловне:
«С. — Петербург, 14 декабря 1825.
Молись Богу за меня, дорогая и добрая Мария; пожалей о несчастном брате, жертве Промысла Божия и воли двух своих братьев. Я удалял от себя эту горькую чашу, пока мог, и молил о том Провидение. Я сделал то, что сердце и долг мне повелевали.
Константин, мой Император, отринул присягу, мною и всею Россиею ему принесенную; я был его подданным: мне оставалось ему повиноваться.
Наш Ангел должен быть доволен; его воля исполнена, как ни тяжела, как ни ужасна она для меня.
Повторяю, молись Богу за твоего несчастного брата; он нуждается в этом утешении; пожалей о нем. Николай»29
В 7 часов, приняв генерала Воинова, Николай Павлович прошел в залу, где его ожидали начальники дивизий и командиры бригад, полков и отдельных батальонов гвардейского корпуса. Он сказал им, что, покоряясь непременной воле старшего брата, которому недавно вместе со всеми присягал, принужден теперь принять престол.
— Есть вопросы, сомнения? — после того как был зачитан манифест, спросил Николай Павлович, вглядываясь в стройный ряд командиров.
— Нет вопросов. Не сомневаемся, — прозвучали выкрики.
Император кивнул головой, отступил шаг назад и торжественным голосом сказал:
— Теперь вы отвечаете мне головою за спокойствие столицы; а что до меня, если буду императором хоть на один час, то покажу, что был того достоин.
Начальники дивизий и командиры бригад, полков направились в помещение круглой библиотеки на присягу. В тот же час Синод и Сенат разослали повестки для сбора всех своих членов к 11 часам утра в Зимний дворец для выслушивания манифеста и торжественного молебствия.
Он снова остался один. О чем бы он ни думал, куда бы мысленно не обращался, на ум приходила тревожная мысль о брате Михаиле. Великий князь уже должен находиться в Петербурге. На встречу с ним к Нарвской заставе был выслан флигель-адъютант государя Василий Перовский.
На какое-то мгновение Николай Павлович закрыл глаза, увидел себя и брата Михаила в детском возрасте. Они помещены в Зимнем дворце в верхнем этаже над комнатами государя, близ маленького садика. Николай Павлович, поддавшись искушению, мысленно прошел туда от Салтыковского подъезда и увидел белую прихожую, потом залу с балконом, антресолями. Пол и стены внизу комнат обтянуты шерстяными подушками, а выше тянулись обои с изображением зверей. На полу, на больших подушках разбросаны игрушки. В маленьком детском раю никого нет, кроме братьев, воспитательницы Николая — шотландки Евгении Васильевны Лайон и воспитательницы Михаила миссис Кеннеди.
Видение резко сменяется другими картинками. Он видит отца. Они разговаривают. Великий князь Николай Павлович спрашивает:
«Папа! Почему вас называют Павлом I?»
«Потому, что не было другого государя, который носил бы это имя до меня», — отвечает император.
«Тогда меня будут называть Николаем I».
«Если ты вступишь на престол», — замечает ему государь и быстро направляется к выходу.
Великий князь бежит за отцом, но дверь перед ним захлопывается. Он падает на пол и заливается слезами.
На этом видение прерывается. Николай Павлович смотрит на часы. Уже восемь часов утра, но сообщений от его флигель-адъютанта Василия Алексеевича Перовского о прибытии Михаила Павловича все еще нет. С минуты на минуту должен прибыть военный генерал-губернатор Милорадович. От него Николай Павлович надеялся узнать об обстановке в городе и результатах поиска заговорщиков, о которых извещалось в письме из Таганрога. Потом должны поступать донесения, как принимают присягу в полках. Потом… Потом он снова вспомнил о Михаиле Павловиче и, чтобы выплеснуть всю горечь тревоги, заглушить боль в сердце, сел за письмо к нему: