А потом Виреса понесло. Арман, почувствовав сильного противника, перестал улыбаться, глаза его зажглись все тем же холодным неистовством. Движения мальчишек стали стремительнее, яростнее. И сталь схлестывалась со сталью все чаще, и развевались плащи, и пылали яростью глаза. Удар. Откат. Вновь удар. И уже не танец — две стихии сходятся вместе. И свистят на смотровой площадке от восторга дозорные, и блестят в лучах солнца мечи, и дрожат, встречая новый удар, и серебристой молнией несутся в атаку. Прыжок. Лезвие, лизнувшее край туники. И новый прыжок, уже не важно чей. И ласковый поцелуй стали, резанувшей кожу. И брызги крови на белоснежном снегу.
— Хватит! — не выдержал Жерл, бросаясь на тренировочный двор.
Если они друг друга ранят, повелитель будет в ярости.
Новый выпад Армана. Серебристое лезвие, прошедшее рядом с лицом Виреса, срезанная прядь волос и удар локтем в шею. Раньше, чем Жерл добежал, он понял — Арман достал мальчишку. Меч мага отлетел в сторону. Кашляя, ослабевая, Вирес упал на колени, потом на спину, когда Арман грубо толкнул его коленом в плечо.
Вирес сдался? Нет. Почти радостно встретил серебристое лезвие, надрезавшее кожу на его шее. Смеясь, провел по клинку пальцами, вниз, к шее, пачкая руки в собственной крови. И посмотрел на Армана умоляюще… Боги. Просит о смерти?
— Арман! Пусти его! — закричал Жерл.
— Да кто ты такой, чтобы мне приказывать? — спокойно ответил щенок Эдлая. — Все мне горазды приказывать. Как вы там говорили? Если хочешь убить, будь готов убить собственноручно. Вот и убью, будете знать!
Вирес улыбнулся почти счастливо и вдруг расслабился, прикрыв глаза.
— Я твой учитель, Арман, — пытался урезонить мальчишку Жерл.
А ведь щенок упрям. И слишком уж благороден. Убить самому? Бред.
— Врешь! — вскричал Арман.
— Зачем мне тебе врать?
Прикусив губу, мальчишка упрямо посмотрел на Виреса, глаза его потемнели, по щеке сбежала слеза.
— Все равно убью! — уже не так уверенно сказал он.
— Если можешь не убивать, никогда не убивай, — ответил Жерл.
— … и позволить это сделать другому?
— Ты глава рода, не палач, мальчик. Отдай меч.
Руки Армана задрожали, меч выпал из его ладони, подняв облачко снежной пыли. Осторожно шагнув к мальчишке, Жерл обнял его за плечи и притянул к себе. Напряжен как струна. И все еще дрожит. И смотрит ошеломленно на поднимающегося со снега Виреса, и кричит:
— Убирайся!
Вирес еще раз затравленно посмотрел на Армана и бросился к господскому дому:
— Убивать легко, мой мальчик, — прошептал Жерл, притягивая к себе ученика. — Сложно потом с этим жить.
— Не надо меня успокаивать! — вскричал Арман, вырываясь. Зло отшвырнув ногой меч, он влетел внутрь и хлопнул дверью так сильно, что с козырька крыльца упала снежная шапка.
Зол. Потому и зол, что сомневается, но сам себе признаться не может. Воистину мальчишка. Надо найти обоих, неизвестно еще, кого искать первым. Ошеломленного, запутавшегося Виреса или злого Армана?
Жерл не знал. Он быстро вошел внутрь и одним движением плеч скинул плащ на руки подбежавшего слуги. Армана уже не было видно. И где искать обоих мальчиков, не понятно. Наверное, стоит начать с комнаты ученика.
Жерл прошел через зеркальный зал, посмотрев на свое отражение, машинально поправил складки верхней туники — в замке было много придворных, а придворные не терпят небрежности в одежде. Повернув к узкой лестнице, он бросился вверх: Виреса он, увы, уже нашел. Все так же ошеломленного, все так же вжимающего в стену и все так же не осмеливавшегося поднять виноватого взгляда. А над ним, в слабо освещенном единственным факелом полумраке навис… проклятие, Тэйл. Говорил же Жерл Влассию, убери идиота из замка. Нет, не послушал. Вот теперь они все и расплатятся:
— Ты! Ты мою дочь, высший! — закричал рожанин, замахиваясь.
Жерл уже знал, что не успеет. И Вирес, хоть и высший маг, стоял неподвижно, даже не думая защищаться.
— Прости, — прошептал он.
Тэйл взревел, огромный кулак его устремился к голове мальчишки. Жерл побежал быстрее, ускоряя тело магией. Не успеет, пришибут мага, видят боги, пришибут. Выбежала из-за колоны серебристая тень, смела Виреса на пол и выставила перед собой руку, защитив обоих, и спасителя, и высшего мага, едва поблескивающей во мраке сферой.
— Ты! — взревел Тэйл. — Моя дочь! Моя девочка!
Он бешено колотил в магический щит руками, разбрасывая вокруг ошметки собственной крови из разбитых кулаков и серебристые, отлетающие от щита искры. Он сам плакал, смотрел с ненавистью на Виреса, подобно сломанной кукле застывшего под Арманом.
— Чудовище! — кричал Тэйл, когда Жерл заехал ему ребром ладони по шее.
Верзила обмяк и мешком свалился на пол. Арман, тяжело дыша, убрал щит, вытерев бегущую по подбородку кровь, с удивлением посмотрел на испачканные пальцы.
— Ты слишком слаб в магии, чтобы такое выдержать, тем более, после недавно пройденного ритуала, — пояснил Жерл, протягивая ему руку.
Арман руку принял. Жерл поставил мальчишку на ноги и приказал подбежавшим дозорным, показывая на Тэйла:
— На конюшню его! Высечь и на рудники!
— Прошу, не надо! — взмолился Вирес, схватив Жерла за локоть. — Это я сам виноват. Он бы не тронул, я сам. Не надо на рудники!
Жерл даже не взглянул на мальчика-мага. Метит Вирес в телохранители или нет, не суть важно. В этом замке распоряжается дозор. Однако и ссориться лишний раз с предполагаемым телохранителем повелителя не стоит, потому Жерл изволил ровно, как можно более ровно, объяснить:
— Тэйл поднял руку на архана, мне очень жаль, мальчик, но в моем замке подобного не будет.
— Не надо! — кричал Вирес. — Вы не можете. Не можете наказывать из-за меня!
— Я не изменю решения, мне очень жаль, — как можно спокойнее ответил Жерл.
И пусть себе мальчишка ярится и дальше, пусть трясется от рыданий, пусть жалеет Тейла, но это ничего не изменит.
— Вы… вы никогда не поймете! — кричал мальчишка, сжав в раздражении кулаки. — Никогда!
А потом развернулся и бросился к коридору. Арман за ним. Жерл, не желая более выпускать обоих из виду, кинулся следом. Летя по коридорам, он на чем свет стоит проклинал и Армана, и Виреса, и Эдлая. С детьми возиться — сплошная морока. С высшими магами — в сотни раз большая морока, а он в последнее время только этим и занимается.
Вновь лестница. Вновь распахнутая дверь и отпрянувшие к стенам дозорные. Поняв, куда забежали мальчишки, Жерл не на шутку испугался. Когда Вирес распахнул дверь и влетел в покои повелителя, старшой успел-таки догнать Армана, перехватить за талию и притянуть брыкающего мальчика к себе:
— Если вбежишь внутрь, да так внезапно, телохранители могут тебя просто убить… и даже не разбираться. Ты хоть сам видишь, куда вламываешься?
Арман успокоился, видимо, поняв, прохрипел:
— Пусти меня! — и Жерл, от греха подальше, убрал от него руки.
— Я не буду его трогать, — сказал появившийся в дверях Даар и ответил кивком на глубокий поклон Жерла. — Пусть смотрит.
Не гневается. Хорошо.
В глубине комнаты Вирес бросился к сидящему в кресле повелителю, опустил ему голову на колени и глупо, по-детски заплакал:
— Дай, дай ему меня убить! Я не знаю, как жить с этим. Я во сне вижу их лица, спать не могу. Я жить не хочу! Я дышать не хочу! Почему, почему я родился? Почему убил этих людей? Этот огонь, он меня сжирает, понимаешь? Жрет, жрет, жрет изнутри. И те крики. Я их тогда не слышал, а теперь слышу их днем и ночью. Смилуйся мой повелитель, ради всех богов, смилуйся! Не могу, не хочу так больше! Этот рожанин… он так на меня смотрел… проклинал взглядом. Убей меня! Дай меня убить! Пожалуйста!