— А что Арман? — пожал плечами Эдлай. — После того, как на него покушались на церемонии забвения, я собрал всех глав семейств северного рода и поставил их перед выбором. Либо глава с плеч, каждому, либо клятва верности.
Умно, еще раз усмехнулся Аши. Если теперь кто-то из рода попытается убить Армана, каждое семейство потеряет трех сильных людей. И никто не знает, каких. Боги для людей всегда непредсказуемы и всегда бьют в самое больное место.
— Понимаю, — криво улыбнулся Сеен. — Теперь понимаю, к чему такие сложности. Армана не будут убивать, Арману всего лишь дадут умереть. И будет лучше, если ты не вмешаешься.
— Сеен! — прошипел Эдлай. — Этот мальчик — мой воспитанник, не забывай.
— Воспитанник, которому не дадут умереть. И, может, если Армана еще раз поставят под реальную угрозу, он должен будет появиться.
— Кто он?
А разговор-то становился интересным, и теперь Аши начинал понимать, почему заклинание затянуло его на эту поляну. Рэми застонал за спиной и сразу же успокоился, когда Аши послал в его сторону немного магии. Эдлай, будто что-то почувствовав, на миг пронзил носителя внимательным взглядом. «Ну-ну, дозорный, уж если я захочу, чтобы Рэми остался невидимым, он им останется».
— Наследник Виссавии, — тихо ответил Сеен, заставив Эдлая вздрогнуть.
Аши неосознанно облизнул губы. Ну, ну, это становится даже интересным.
— Эррэмиэль мертв, — выдохнул Эдлай. — А ты, мой друг…
— А если нет? — тихо ответил Сеен. — Виссавийцы очень хорошо чувствуют смерть близких, так почему никто не увидел черной тени над Рэми? Даже вождь, с которым мальчик поссорился перед своей смертью? Почему, скажи, виссавийцы вдруг «ослепли» и «поглупели»? Почему не искали убийцу? Может, потому что их богиня не хочет, чтобы искали… и боги, при желании, легко нас делают глухими и слепыми? Виссавия сестра наших богов, если бы угробили ее горячо любимого наследника, ты представляешь, что тут бы было? А не было ничего. Лишь ненадолго Элизар вывел виссавийцев из Кассии. Рэми хотел спрятаться, и его богиня ему помогла.
Его богиня…
Аши вновь улыбнулся. В тот миг, когда Рэми отказывался от собственной силы, он разбудил Аши впервые. И это не боги, это Аши, когда Рэми дал ему власть, заставил всех поглупеть. Это Аши нашел связывающую Рэми и Виссавию нить судьбы, приполз к тетке на поклон и упросил дать носителю передышку, объяснил, что иначе Элизар сведет Рэми с ума. Высшие маги сильны и хрупки одновременно. Высшие маги чувствуют мир сильнее, потому быстрее, чем обычные люди, срываются.
Их надо беречь, а смертные… приносят им лишь боль.
— Если это так, то сам не боишься идти против богов? — выдохнул Эдлай, разрывая тягостную паузу.
— Против виссавийской богини? Нет, не боюсь. Она надо мной не властна. — Аши дернулся, прикусив губу. Богиня не властна, зато он властен. Знал бы Сеен, на что сейчас нарывается. — Но если наследник действительно жив, он очень даже будет интересоваться судьбой Кассии. Из-за его обожаемого брата, Армана.
Умен, чего уж там. Почуял главную слабость Рэми, ею хочет и воспользоваться.
— Ты сошел с ума, Сеен! — выдохнул Эдлай.
— Разве? Мы допросили хариба Рэми, Лиина. Мальчик ждет своего архана, уверенный, что тот жив. И во сне он «слышит» Рэми, по его приказу охраняет Армана. Он и в твой дом явился по его приказу… чтобы помогать твоему воспитаннику до тех пор, пока вернется его архан. А если Арману будет грозить опасность…
— Эррэмиэль явится сам. Не выдержит, — озвучил мысли Аши Эдлай.
— Вот и умница. Сам все понял.
— Но тебе-то он зачем?
— Эррэмиэль — наша козырная карта в игре с Виссавией. Сейчас клан целителей очень даже неохотно вмешивается в нашу политику, придерживаясь тактики невмешательства. Оно и понятно — целители все время были вне чужих родов, семейств и кланов, для них даже происхождение — пустой звук. Единственное, что на них может повлиять — воля их богини, вождя и… наследника. А Эррэмиэля слишком много связывает с Кассией, чтобы он так просто дал повелителю потерять власть. Например, верный ему глава северного рода.
— Но мальчик спрятался не просто так?
— А это уже забота не наша. Пусть виссавийцы забирают свое сокровище в обмен на поддержку нашего трона. Нам ведь многого не надо — приструнить советников и заставить их отказаться от власти. А что виссавийцы сделают с Рэми… да и не думаю, что что-то сделают.
— … вы, политики, меня временами поражаете, — отрезал Эдлай.
А вот Аши не поражал. Люди всегда были такими, такими и останутся.
— Мы, политики, несем на своих плечах целые страны, — продолжал Сеен. — И да, мне сложно принимать во внимание судьбу чужого наследника, а, тем более, жертвовать ради него нашей правящей линией. Если я ничего не сделаю, повелитель потеряет власть. У него и так этой власти осталось немного, она вся почти перешла к совету. Голос же повелителя становится все слабее…
И станет слабым, уж Аши-то постарается. После того, как «правящая» линия решила не будить в носителях целителя судеб, Аши им ничего не должен. Ни верности, ни любви, ни поддержки.
Он просто хочет жить, не в ритуальной башне, в этом мире, а в душах его носителей.
И хочет, чтобы его носитель жил как можно дольше.
И был в своем уме.
Сеен посмотрел на уже высоко едва видное через облака солнце и сказал:
— Прости, но мне пора.
— Ловить Рэми? Сеен, пойми, если мальчик действительно жив, он, скорее всего, тоже попадет под мою опеку. И я не позволю ни тебе, ни повелителю, причинить вред сыну Алана.
— Боюсь, тут ты бессилен, — ответил Сеен, вскочив на лошадь. — Ты хорошо справляешься с Арманом, но высший маг тебе не под силу. Такой высший маг не под силу даже нам. Боюсь, Рэми должен вернуться в Виссавию.
— Боюсь, он туда не вернется, — усмехнулся вслух Аши, когда стук копыт растворился в тишине леса. И вышел из невидимости.
Эдлай вздрогнул, схватился за меч, но не успел… ни один смертный бы не успел. Мягко улыбаясь, Аши лишил Эдлая воли, укутал их обоих магией и прошептал дозорному на ухо:
— Ты пришел на эту встречу, но Сеена не было. Этого разговора не было. И ты станешь советником повелителя, будешь и дальше оберегать Армана как зеницу ока, ты никогда не усомнишься в том, что Рэми мертв и высмеешь любого, кто попробует доказать тебе иное.
— Да, мой архан, — выдохнул дозорный и удивленно моргнул, когда Аши вновь ушел в невидимость.
— Проклятый Сеен, — прохрипел Эдлай, вскакивая на Демона. — Из-за тебя целый день в этом лесу потерял.
Аши больше не следил за ним, у него были дела поважнее. Он сел рядом с Рэми, прошептал заклинание и, подняв носителя на руки, взлетел в воздух. Низко паря над елками, он взглядом следил за бегущей по лесу лошадью. Изменить воспоминания советника было не так просто, как воспоминания Эдлая — слишком большой кусок времени пришлось бы вырезать — и сделать это, не лишив Сеена разума, было бы слишком сложно. Значит, Сеен должен умереть.
Так почему Аши чувствует себя виноватым? Почему едва сдерживается, чтобы не отбить веером летящую по лесу волну поиска?
Лошадь выбежала на небольшую, окруженную дубами поляну. Аши разглядел среди листвы темную ткань палатки, пару лошадей, щипавших пока еще чахлую зеленую травку и выбежавшую навстречу Сеену светловолосую девочку лет восьми. Плохо. То, что Сеен во все это ввязал свою семью — плохо. И то, что жена его тоже знала слишком много — плохо. Впрочем, Аши до этого дела нет. Аши есть дело только до одной судьбы — до судьбы его носителя.
Здесь, на поляне, было так тихо и спокойно. Цвела у тропинки сон-трава, золотом рассыпались по пригорку цветы мать-и-мачехи. Тихонько пел невдалеке ручей, а из леса — Аши вздрогнул — мягко вылетела и нагнала их волна поиска.
— Заждалась, малышка? — спросил Сеен, обнимая девочку. — Я тебе сувенир привез от дяди.
Он что-то повесил на шею девочки, Аши уже не видел и не смотрел что. Осторожно опустив носителя на мягкий ковер из прошлогодних листьев, он прислушался к раздающемуся вдалеке лошадиному топоту. Вновь начала беспокоиться кобыла Сеена, подхватили ее страх и остальные лошади, женщина, стоявшая у палатки, тревожно посмотрела в сторону леса.