— Мы должны спешить, — мягко уговаривая, продолжил мужчина, — может, будет лучше, если я создам арку магического перехода? Иначе мы опоздаем.
Паренек-архан будто повзрослел вмиг, стал серьезным, посмотрел на Лиса иначе и ответил своему спутнику:
— Не волнуйся, друг мой. Нас подождут. И казнить Армана раньше, чем я явлюсь, никто не будет. Не осмелятся. И куда я должен спешить? На смерть собственного друга? Ты издеваешься?
— Мой архан, повелитель и без того к вам слишком мягок… да и какой вам Арман, простите, друг?
— Знаю, я все знаю, — отвернулся маг, и от его собеседника так сильно повеяло магией, что Лиса чуть не вывернуло наизнанку. Если хариб так силен, то каков его архан? Может…
— Ну так что, — вспомнил парнишка-архан о Лисе. — Так и не поблагодаришь?
— Отвали! — выдохнул Лис, надеясь, что смерть его будет быстрой и безболезненной.
Впрочем, болезненной тоже неплохо — у грани зачтется. Глядишь, парочку убитых ему и спишут.
— Ай, какой немилый, — вдруг улыбнулся парнишка, тряхнув кудрями, — а я тебе жизнь спас… поблагодарил бы, для приличия.
— Спас? — усмехнулся Лис, вновь набираясь смелости. — А от этого ты меня спасешь?
И показал на призрака.
Дозорный, что целился в Лиса, даже не дрогнул, как и не отпускал взглядом один из магов. Другие дружно посмотрели в указанную сторону и, явно не увидев ничего, лишь пожали плечами.
Лис сник. На что он надеялся? Что эти будут лучше, чем предыдущие? Никто не видит. Никто и не увидит. А архан дал бы умереть, к чему издевается?
— Надо же, — с интересом сказал маг, и Лис встрепенулся, ушам своим не поверив. — Никогда и ничего подобного не видел, это даже интересно.
— Мой архан, нам надо ехать, — пытался вмешаться один из дозорных, но синеглазый паренек лишь отмахнулся и направил лошадь прямиком к висящей в воздухе женщине.
Лис нервно сглотнул. Этот мальчишка видит? На самом деле видит? Не считает Лиса безумным, не высмеивает, смотрит изучающе на призрака и… видит?
— Хороша, — без былой теплоты в голосе съязвил архан. — Ты ее?
— Я, — признал Лис. — Теперь жалеешь, что спас?
Архан пожал плечами. Глянул холодно на разорванное платье бабы-призрака, на ее безжизненное, будто вылепленное из воска лицо, потом перевел взгляд на Лиса, заглянув глубоко в душу.
Лис сжал кулаки, привычно открываясь навстречу безмолвному зову, чувствуя, как жрет запястья огонь татуировок. Что терять? Что прятать? Вечный страх? Вечное чувство вины? Отчаяние? Жизнь? Боги! Зачем нужна эта жизнь!
— Думаю, с вас обоих достаточно, — сказал архан. — Используй то, что я тебе дал, с умом.
Он шевельнул рукой, и Лис глазам своим не поверил: призрак исчез. И вдруг мир стал прекрасным, в одно мгновение. Рассыпало вокруг золото солнце. Засверкала зелень изумрудом, зашелестел над головой желудями дуб, принес ветер запах свежескошенных трав. Хорошо-то как!
— Едем! — приказал архан, и Лис вдруг почувствовал, как ускользает из пальцев только-только мелькнувшее счастье. Тяжело дыша, он вскочил, поскользнулся на мокрой после дождя траве, вновь встал и бросился наперерез коню:
— Прошу!
Свистнул кнут, полоснул по спине, опрокидывая в крапиву. Встал на дыбы конь и тотчас успокоился под твердой рукой всадника. Резким жестом остановил мальчишка бегущих к нему дозорных и ледяным голосом поинтересовался:
— Если ты до сих пор не успокоился и все еще хочешь умереть, то будь таким милым, не под копытами моего коня. Я за тебя отвечать перед богами не желаю. Хочешь, прикажу дать веревку, твоя, смотрю, более к повешению непригодна.
— Архан, пощади! — выдохнул Лис.
В синих глазах мага мелькнуло удивление вперемешку с брезгливостью. Пусть! Пусть презирает! Только не уходит! Только не сейчас!
— Я тебя пощадил, призрак больше не вернется, чего еще ты хочешь? Чтобы я вспомнил, что ты убийца, и отдал тебя дозорным?
— Этот не вернется, другие… на закате…
— Скольких еще ты убил? — без былой улыбки спросил архан.
Лис опустил взгляд, поняв, что пропал. Многих убил. Слишком многих. И каждый из них больше не отпустит…
— Никто их не видит, только ты и я, — едва слышно прошептал Лис, не отрывая взгляда от травы под его ладонями. — Прошу… пощади… не могу больше. Не могу выдержать… не могу так. Понимаешь?
— Понимаю, — уже мягче сказал архан. — Не видят, потому как маг, что тебя проклял, хитрым был. Он не звал ради тебя духов из-за грани, он всего лишь позвал твою совесть. Все эти духи только в твоей голове, это голос твоей вины. Когда ты сам себя простишь, они тебя тоже…
— Я пытался… — отчаянно перебил его Лис, чувствуя, как бегут по щекам слезы. — Проклятие, думаешь, я не пытался?
— Покажи запястья! — приказал маг.
Лис подчинился. Неуклюже, чуть было не разбив нос о корягу, подошел к вороной архана и протянул руку. Маг до запястья даже не дотронулся, лишь прошептал заклинание, и магические знаки на миг ошпарили болью. На короткий, слишком короткий миг. У Лиса так никогда не получалось. Его дар был сильным, но когда он пробуждал чужие татуировки, люди губы кусали от боли. А этот…
— Ты тоже был магом, — тихо сказал архан.
— Был… — ответил Лис, поникнув.
— И убивал.
Почему так хочется добавить «тоже»? Невозможно, арханы, тем более — маги не убивают! Они лишь лишают воли и отдают марионеткам-судьям. А потом палачам. А те, презираемые и всеми ненавидимые, да, убивают… проклятый мир! Проклятые боги! Проклятая жизнь!
— Да, мой архан, — прохрипел Лис и вдруг добавил: — Пощади!
— Глупый рожанин, — смягчился вдруг маг. — Называешь меня на ты, бросаешься под копыта коня… Но я не могу прогнать тень в твоем разуме раньше, чем она появится. И, возможно, ты пожалеешь, что меня встретил, уже к вечеру. Взять его.
Архан развернул коня и, более не говоря ни слова, пустил его по лесной тропинке. Лис лишь широко улыбнулся, глядя вслед вороному. Никогда прежде Лис не был таким счастливым. И даже не пикнул, когда один из дозорных отвесил ему подзатыльник:
— Пошевеливайся, отродье тени! — сквозь зубы выругался мужчина. — Возиться с тобой никто не будет!
А разве Лис просил возиться?
Главное, чтобы с собой прихватили.
Когда Арман очнулся, вечерело. Медленно догорал костер, щелкая бурыми угольками. Удлинились тени, румянился солнечный свет, тянуло из леса прохладой. Огненный конь никуда не делся: переминался с копыта на копыто и тыкал Армана мордой в плечо, обжигая ссыпающимися с гривы искрами. И этой самой нечисти нигде не было. И к чему было пробовать?
— Перестань! — оттолкнул его Арман, садясь на траве.
Арман злился на предателя Искру. Весь вечер потерял и на что? Он потер пальцами щеку и сам себе не поверил: целая. Значит, привиделось? Слишком сильная боль была для «привиделось». И волосы слиплись от крови неспроста. И в обморок Арман никогда не падал, что он, барышня кисейная? Хотя с этими заклинаниями, магией и прочим кто его знает? Потому-то меч все же лучше: его видно, слышно, чувствуется, и если уж им ударишь, то наверняка.
А заклинания они такие, никогда не знаешь, как откликнется. И последний свой вечер Арман потерял на ерунду. Впрочем, бывает. Сам виноват. Надеялся невесть на что, вот и поплатился драгоценными мгновениями.
Почувствовав укол в щеку, Арман задумчиво прихлопнул комара, вытер выпачканные кровью пальцы о траву и замер… паутину рядом покрывала какая-то сероватая пыль, которой раньше тут было. Точно ведь не было. Армана с детства учили подмечать мелочи, белоснежный налет на траве он точно бы увидел. Будто муку кто-то рассыпал, да от души, до комочков на листьях брусники и белоснежной лужицы под папоротниками.
Впрочем, думать-гадать было некогда — солнце неумолимо пряталось за деревья и времени на глупые мысли совсем не осталось.
Арман поднялся, подхватил виноватого Искру под уздцы и, выйдя на поле, посмотрел в сторону темнеющего вдалеке поместья. Прятался за яблоневым садом белоснежный дом, горела закатом черепичная крыша, в маленькой башенке заливался колокол, прощаясь с умирающим днем. В ярко освещенных окнах суетились черные фигурки, изгибались в танцах, в поклонах, будто тени в представлениях крестьянского театра. Даже сюда доносились приглушенные отголоски музыки. Шикарный праздник, опекун постарался. Интересно, похороны будут столь же шикарными?