— Эрр, — позвал Арман. — Ты ведь настоящий, правда, Эрр? Не уходи опять…
— Куда я от тебя уйду? — улыбнулся Эрр.
Арман удивленно моргнул, и медленно сел на кровати. Сновидение, столь реальное недавно, теперь свернулось клубочком в темном углу памяти. Комнату заливал солнечный свет, золотыми лужицами растекался по полу, отражался в пуговичных глазах медведя. Игрушечный медведь теперь не осуждал, скорее улыбался.
Аланна спала рядом, в такой же позе, как и во сне, только обнимала не Эрра, а подушку, и так же, как во сне, счастливо улыбалась, хоть на щеках ее еще не высохли слезы. Слезы высыхали и на щеках Армана. А в душе ярилась злость. Не мальчик ведь, а тоже плакал. И брата вспоминал с тоской, хотя уже давно о нем даже не думал.
А позднее Арман катал девочку на лошади, учил ее танцевать и даже драться на палках, бегал с ней в лес и строил малышке рожицы за спиной зазевавшейся няни. И Аланна, обычно тихая и грустная, вдруг расцветала искренней улыбкой, и обнаглевший в последнее время Нар потом говорил:
— Вы ее балуете, мой архан.
— Жизнь ее не балует, — отвечал Арман, опять удивляясь, но все более лениво, почему он терпит от слуги такую вольность.
Нар округлился в последнее время, держался гораздо увереннее, из взгляда его исчез давний страх, а на замену ему пришла какая-то упрямая, непонятная уверенность. Слуга незаметно стал незаменимым: появлялся, когда был нужен, исчезал, когда становился лишним. Он ухаживал за одеждой Армана, за его оружием, за его доспехами, его перепиской и письменными принадлежностями. Убирал его комнату, седлал ему коня, сам приносил еду. И волком смотрел на каждого, кто осмелился хоть слово сказать против Армана.
Если бы только смотрел.
В тот день Арман собрался с Аланной на прогулку, уже вскочил на коня и потянулся за девочкой, которую подавал ему конюх. Прорвавшееся через тучи солнце радостно отражалось в многочисленных лужах, в россыпи капель, на шерсти поскуливавшего волкодава, и девочка, радостно улыбнувшись, удобно уселась перед Арманом в седле, пожелав съездить на речку.
— Будет тебе речка, — засмеялся Арман и умолк, увидев, как со стороны сарая показался запыхавшийся управляющий.
— Мой архан! — выкрикнул он, с трудом отдышавшись. — Помоги, только ты его можешь остановить… как с цепи мальчишка сорвался, даже за дозорными послали. Убьет же!
— Кто и кого убьет? — непонимающе спросил Арман, отдав испуганную Аланну Аде и спешившись. — Ну же, не томи!
— Пришлый этот… с сыном кузнеца подрался. Хотели разнять… да никак. Помоги, архан, он только тебя слушает.
— Сын кузнеца меня слушает? — еще больше удивился Арман, но на месте стоять не стал, бросившись к поместью. Как и не сомневался, кто и кого бьет — Нар был хрупким и тонким, а сын кузнеца его на голову выше, да в плечах шире. Такого детину, наверное, и Арману бы одолеть было сложно. А Нар же мальчишка совсем, и драться никогда не умел.
— Нар твой…
Не поверив своим ушам, Арман застыл на месте, да так резко, что едва поспевавший за ним управляющий врезался ему в спину. Управляющий живо зашептал свое «помилуй, не хотел!», но Арман резко прервал его причитания:
— Где они?
— Да на заднем дворе!
Арман оставил запыхавшегося управляющего и помчался по коридорам, пугая и без того испуганных в последнее время служанок. По дороге он задел стоявший в коридоре столик, слышал, как разбилась за спиной ваза, как упали на пол и покатились по половицам яблоки. Откинув тяжелую портьеру, он вылетел на крутую винтовую лестницу, сбежал вниз по крутым ступенькам, и, толкнув тяжелую, скрипучую дверь, вылетел во двор.
Нар действительно был там. И действительно купал в грязи потрепанного верзилу, сидя на нем верхом и лупася его кулаками. Кто-то из слуг пробовал вмешаться, но Нар отшвырнул его как пылинку, уже не обращая внимание на всеобщее: «Ошалел! Видят боги, ошалел!»
— Немедленно прекрати! — приказал Арман, хватая мальчишку за шиворот. Он был готовым к тому, что получит в ответ — слишком уж зол был Нар, но слуга лишь сжался весь, послушно слез с сына кузнеца и упал на колени перед Арманом. Упал как и полагается рожанину — сложив на груди руки и чуть было не касаясь лбом грязи.