Ветерок пробежал по ветвям березы, хлестнул по крапиве у тропинки, и колючие ветви боярышника прошли через призрака, будто того и не было. Весь мир убеждал Лиса, что этих призраков нет. Весь мир не видел, так почему видел он?
— Дашь клятву и более не отвертишься, — прошептал Лис.
Отвертишься, врал. Просто свою жизнь выторговал за чужую, и не раз. А теперь те, кого он убил, ходили следом, как привязанные, сменяясь на закате. И ничего уже не спасет. Даже дар, который, можно вот так взять и забрать. Безжалостно и быстро, будто и не было его.
Лис осекся, остановившись, и на миг забыл о призраке. Шумели над головой дубы, путались тени на тропинке, стучал вдалеке дятел. Лис вдруг вспомнил горевшие синим огнем глаза, холодные пальцы на горле, чеканные слова проклятия. Какой-то мальчишка, а такая сила… почти бог. И клятвы убрал, и дар забрал… и без надежды оставил.
— Мне никогда от этого не избавиться, — понял вдруг Лис, оглянувшись на призрака.
И в мертвых глазах увидел на этот раз не равнодушие, а насмешку и злорадство.
— Никогда… — попятился Лис, внезапно теряя силы. — Ник…
И понял вдруг, что в последние луны не жил — выживал. Теплил надежду, что однажды все изменится, что он сможет проснуться и это закончится. И не будет ни призраков, ни тяжелого страха в груди, ни давящего к земле отчаяния. А ведь не будет же… надо только…
Лис прислонился спиной к дереву, поднял взгляд и посмотрел в бушующую над головой зелень.
Никогда не избавиться. Никогда не испытать покоя. Никогда не вернуться к прежней жизни. Никогда не вздохнуть полной грудью, не ощущая при этом, что ты — ничтожество. Никогда не стать живым, как и этому призраку.
Лис развязал веревку на поясе и стянул с себя грязную тунику…
Никогда…
Он перебросил веревку через толстый сук дуба, сглотнул, вновь посмотрев на призрака. И споткнулся о ледяной взгляд. Вспомнил, как эта архана рвалась в руках его людей, умоляя не убивать ее сына, а когда мальчишке перерезали горло — застыла. Позволила разложить себя на земле и ни звука не издала всю ночь, пока над ней пыхтели распаленные ненавистью люди Лиса. Так и умерла молча на рассвете, погасла, будто догоревшая наконец свеча — тихо и ожидаемо.
Лис сам опустился рядом с ней на корточки, закрыл ей глаза, прикрыл остатками юбки окровавленные бедра, даже зачем-то пригладил растрепанные светлые волосы. Сам зарыл на пригорке у реки. И с горечью подумал тогда, что ничего не мог сделать, что его людям надо как-то забавляться. В таверну к девкам нельзя, иначе на них дозорные выйдут, своих баб в отряде не водилось, а архана была красивой. Мягкой и нежной. Вот и пришлось… разрешить.
А теперь, спустя много лун, пришлось расплачиваться. Что же… так, наверное, правильно. И тот маг-мальчишка с презрительным взглядом, наверное, тоже прав. Лис тварь. И жизнь заслужил такую же — твари. И проживать эту жизнь незачем. Вот он и не будет.
Он сел на сук верхом, чуть было не слетев вниз, в крапиву. Повязать узел удалось лишь с третьего раза — дрожащие пальцы не слушались, в груди черным туманом билась горечь. Да и взгляд мертвой бабы покоя не давал. Но осталось немного — просунуть в петлю голову, соскользнуть с сука и…
— Дурной совсем! — засмеялся кто-то.
Веревка лопнула и, вместо того, чтобы повиснуть на суку, Лис упал на мягкую траву и обжег бок о крапиву.
— Ты! — Резко обернувшись, Лис осекся: возясь с веревкой, он и не заметил, как на тропинке в дубовой роще появился отряд всадников.
Наверняка самый главный из них, с виду лет пятнадцати, не более, все еще смеялся, темные волосы его рассыпались по плечам, в ярко-синих глазах блестели шаловливые искорки, по худым щекам бегали тени от листьев. Поиграть решил, арханский ублюдок! Отвернувшись, Лис до боли сжал ладони в кулаки — раньше он показал бы этому мальчишке! Раньше в его жилах бежала магия и его боялись во всей округе, а теперь? Что он теперь может, жалкое отродье!
Впрочем, и терять Лису больше нечего. Убьют, так ему того и надо.
— Иди куда шел, высокородный ублюдок! — закричал Лис, специально называя гордого арханчика на ты.
Смех слетел с губ паренька, рука мужчины-дозорного, что молча ехал вслед за молодым арханом, сжала богато украшенную рукоять меча. Скрипнула тетива, натягиваясь, и Лис с внезапным страхом понял, что паренек-то непростой, хоть и одетый небогато. За простыми лучших воинов дозора не высылают, а тем более не высылают магов.
Неприметные люди в обычных плащах были магами, смотри, как бы не высшими, в этом Лис не сомневался, чувствовал. Хоть это ему от дара осталась. Да и глаза одного зажглись синим пламенем, а другой, не спуская с Лиса острого взгляда, почтительно обратился к мальчишке: