Когда Танёк заявила, что она окончательно решила написать сыну Императора слова поддержки, Зинаида Николаевна согласилась при одном условии – это письмо старшая сестра прочтет сразу же по написании и, если найдет в нем места, требующие исправления, Татьяна внесет изменения немедленно. Об отправке послания без согласования с Зинаидой даже речи не могло идти.
– Поздравляю! Я думала, Его Высочество даже не сочтет нужным отвечать на письмо… Что он пишет?
– Ничего особенного. Формальная благодарность, пустая отписка, – пока Таня ждала ответ, успела себе нафантазировать, что могло бы быть в строках Поля. Не увидев в письме ничего даже близко напоминающего какую-то симпатию, девочка расстроилась.
– Чего же ты хотела, Танек? На их несчастные головы послано новое испытание! Разве ему сейчас до этих глупостей?
– Да, это ужасно! Не знаю, как бы я пережила, ежели б наш папенька женился… еще и сразу после похорон…
– Знала бы ты, что творится в свете. Все только об этом и говорят. Государя осуждают и предрекают ему страшную кару за попрание Божьих и людских законов. Представь только, что чувствуют бедные сыновья… – поделилась старшая сестра. – Давай-ка утри слезы…
Зинаида подняла сестренку и обняла ее.
– Хорошо. Ты права. Сейчас просто не время…
– Вот и умница!
– И нет худа без добра! – улыбнулась Таня покрасневшими глазами и шмыгнула распухшим носом.
– Что ты имеешь в виду?
– Ежели Александр II женился на простой княгине, неравнородной, то его сын может это сделать и подавно!
Танёк любила покойную Императрицу, почти как родную мать, и теперь всей душой презирала ту, что заняла ее место. Тем не менее, она сумела абстрагироваться от конкретной ситуации и увидеть в случившемся обнадеживающий прецедент.
– Понимает ли Государь, что собственноручно отворил ящик Пандоры, что сам и подрывает основу, на которой зиждется самодержавие, – Зинаида прикусила себе язык. Нельзя было пускаться в подобные рассуждения с ребенком. Кто знает, где и с кем она может поделиться мыслями сестры. Хорошо еще, что Зинаида не высказала все, что думала о том, как глупеют с возрастом мужчины и какими жалкими они выглядят в своих потугах оставаться страстными любовниками, вместо того, чтобы с достоинством и благородством встретить старость. Таких примеров вокруг было предостаточно.
Таня пожала плечами. Ей было абсолютно безразлично, что там произойдет с самодержавием. Главное, чтобы Поль был рядом.
XIII
Скоро братья получили ответы от Государя. Он был несказанно рад, что дети проявили благоразумие и даже определенную мудрость, которую, положа руку на сердце, сложно было ожидать от двадцатилетних юношей в таких непростых обстоятельствах. Отец был искренне признателен сыновьям, что они сняли с него груз переживаний по поводу возможного скандала и неповиновения.
В Риме Великих Князей навестил дядюшка Николай Николаевич. Сам ли он решил поддержать Царевичей или по просьбе Императора, было не важно. Главное, братья окунулись в хлопоты по приему Великого Князя и были заняты показом ему достопримечательностей, которые сами уже видели.
Затем начался карнавал. Молодым людям было невероятно любопытно увидеть его собственными глазами. Смущал лишь один момент – они еще были в трауре по матери. Арсеньев отправился выяснить, насколько это было бы уместно. К счастью, оказалось, если не принимать участия в самом действе, а лишь понаблюдать за карнавалом со стороны, это никаким образом траура не скомпрометирует. Так и поступили. Братья были в восторге. Радость на мгновение снова заглянула в их жизни.
В середине февраля к ним приехал двоюродный брат, Константин Константинович. Он внес в их жизнь забытую струю легкого веселья и беззаботности.
Только братья начинали потихоньку оправляться после всех несчастий, как их постиг новый удар. Злой рок, выбрав жертву, не собирался ее отпускать.
Первого марта в два часа дня Сергей, бледный как полотно, ворвался в комнату Павла без стука и дрожащими руками протянул ему телеграмму от Цесаревича, в которой тот сообщал, что на отца было совершено покушение. Император был серьезно ранен и истекал кровью. Через час пришла вторая телеграмма, уже о смерти Государя.
Великие Князья немедленно отправились в Санкт-Петербург, чтобы успеть на прощание с отцом. В Берлине выразить соболезнования к ним в поезд приехал Вильгельм I. Старик был разбит горем и много плакал. Все это было невыносимо. Наконец, поезд снова тронулся в путь.