— Где он живет? Скажи адрес, — спрашиваю, понимая, что там наверняка его искали, и не совсем он дурак, чтоб привести Машу к себе.
— На Шевченко, там пятиэтажка серая, одна такая, номер вроде семнадцать, первый подъезд, третий этаж, железная дверь.
Нет, там его точно нет, уверен в этом. Но где-то он должен был спрятать Маню.
— А еще, Вера, вспомни, он что-то говорил о других адресах? Может, с кем-то встречался, странные люди, звонки, сообщения?
— Мы совсем недолго вместе, Виктор был таким уверенным, надежным, ухаживал, в такого можно и влюбиться, — девушка снова всхлипнула, наверное, совсем бедняге не с кем поговорить о своих чувствах. — Я ведь детдомовская. Маша — она классная, даже удивилась, как такая девушка, как она дружит со мной? А потом Виктор, цветы, конфеты. Но…
— Что но?
— Я только сейчас поняла, что он больше расспрашивал о Маше, чем мы говорили о нас. С Машей что-то случилось?
— Вера, вспоминай: любое слово, действие, что тебе показалось странным и насторожило.
— Я слышала, как Виктор снимал квартиру, еще подумала, зачем это ему, ведь у него есть — хоть и старенькая от тетки, но своя.
— Адрес? — зажмуриваю глаза, моля всех святых, чтоб Вера вспомнила, а Маня оказалась там живая и невредимая.
— Переулок Светофорный, да, точно, я еще подумала, название смешное, номер девять, квартира сорок пять, у меня память хорошая с детства, да Витя повторил два раза.
— Ты же моя гениальная девочка, расцелую тебя, как увижу, но если позвонит Виктор, ему ни слова о нашем разговоре.
— Так что случилось? Он ввязался в нехорошую историю, да? Я чувствовала, что-то не так.
Да, в дерьмовую историю он ввязался, и оторвет ему папашка Дымов яйца за свою дочурку, если я не оторву их первым. А я уж постараюсь сделать это как можно больнее.
Отключаюсь, не простившись, бегу искать свою машину, к черту Дымова и его сурового начальника охраны, я сам спасу свою принцессу, к тому же там всего один гоблин, а не трехглавый дракон.
Глава 41 Маша
Ночь. На темном небе яркие звезды.
Высокий костер, кажется, что языки пламени достают до макушек деревьев. Но мы летим через него, еще немного — и вспыхнет подол длинного платья. Денис держит крепко, до боли сжимая мою ладонь.
А дальше я горю уже под огнем его ласк. Он обжигает губами кожу, а я рассыпаюсь на миллион искр, растворяясь в ночи.
Открываю глаза.
Белый потолок.
Всего лишь сон.
Правая ладонь болит, подношу к лицу: два пореза от осколка зеркала и полное разочарование от самой себя и своей трусости. Надо было ходить не в художественную школу и танцы в детстве, а на борьбу. Если у меня когда-нибудь родится дочь, она обязательно будет способна дать отпор любому мужику.
Голова немного болит, снова с опаской смотрю на стакан воды, нюхаю, вроде ничем не пахнет. Делаю глоток, прислушиваюсь к ощущениям. Вроде все нормально. Выпиваю его залпом, зажмурив глаза.
Нет, точно вода и ничего больше. Кстати, пустой стеклянный стакан может стать отличным средством самообороны, если бы у меня еще хватило смелости.
Интересно, который сейчас час? Как долго я снова пробыла без сознания? Трогаю лицо, шею — вот она немного болит. Чертов маньяк, Виктор, скотина, а я еще такая доверчивая оказалась, считала его порядочным, и телефон Веры дала, а он подонок последний.
Припав ухом к двери, несколько минут прислушиваюсь, но там тишина. Дергаю ручку, замок так себе, но спустя десять минут сил нет совсем. Надо что-то делать, а не просто так сидеть и ждать, когда это упырь вновь придет и начнет нести чушь.
Пытаюсь отломать у дивана подлокотник или ножку — ничего не выходит. Но когда за дверью слышу стук, начинаю кричать.
— Эй, кто-нибудь, помогите! Помогите! Меня похитили и удерживают силой! Вызовите полицию! Кого угодно, МЧС, скорую, пожарных! Помогите мне!
Стучать перестают, я оседаю на пол, опускаю голову на руки. Все бесполезно. И где вообще папина охрана? Где дядя Макс? Похитили дочь олигарха, да, по ее глупости, но это не повод меня не искать.
А вдруг это все папа и подстроил? Мол, будешь, непослушная дочка, знать, как своевольничать и влюбляться в кого попало. И все это спектакль, и Виктор осведомлен.
Нет, не может папа быть до такой степени коварным.
Все происходящее, конечно, кажется дешевым розыгрышем, но больше всего обидно, что мы с Денисом так и не поговорили. Я готова его выслушать и рассказать все, что случилось с Анри, сама. Что мой отец слишком деспотичный и властный, любит все решать сам.
Я готова ему сказать, как он мне дорог, и что я как глупая девчонка влюбилась в него. Что когда думаю о нем, сердце готово выпрыгнуть из груди.