— Это тут. Открываешь среднюю решетку и лезешь. Только дай сбрызну тебя нейтрализатором, он сбивает запах.
И пшикнула на меня чем-то из пузырька. Звук был один в один как тогда в переулках, когда Тень нес меня прочь.
Так вот что это было!
Аленка посмотрела на меня, взгляд — как напутствие не унывать. И вдруг изменилась в лице, скосила глаза в район моей шеи:
— Метку Артур поставил?
— Ты про шрам? Почему он сегодня так всех интересует? — Я инстинктивно прикрыла шею рукой.
— Потому что очень похож на метку, елы-палы! Все же очевидно!
Для кого? Для мира оборотней? А вот для меня — нет. Я с этим шрамом сколько себя помню.
— Что за метка?
— Ну… — Медоедка хитро ухмыльнулась. — Это собственнический кусь от оборотня. Сейчас это считается дикостью — никто так не делает. Но когда мой лис меня посмел так цапнуть, я ему все лицо искусала так, что он в щербинку до сих пор ходит, елы-палы!
— Ого, — только и смогла сказать я, а потом откинула вниз машинный козырек от солнца и посмотрела на свой шрам в маленькое зеркальце.
Почему всем он кажется похожим на метку?
Я к нему давно привыкла, но все равно стеснялась, поэтому носила все с воротом. Привыкла. Так меня папа всегда одевал, приговаривая: «И шейку закроем, да?»
Так это и вошло в привычку.
Белое овальное пятно сантиметра три на пять со здоровой кожей посередине.
— Оно у меня столько, сколько себя помню. И росло вместе со мной. Так что вряд ли меня кто-то хотел присвоить младенцем, верно? Не такой же зубастый малыш?
Я нервно рассмеялась. В вопросе скользнул страх. Вдруг у оборотней и такое бывает?
Медоедка не отвечала, что еще больше подкидывало дров в топку воображения.
Да нет! Не может быть. Ведь так?
— Ну нет, конечно, елы-палы! Мы ж не больные! — Аленка так громко это сказала, что я подпрыгнула на сиденье от неожиданности.
Медоедка осмотрела двор:
— Беги, пока никого нет, елы-палы! Эта вытяжка давно не функционирует. Спустишься вниз, там коридорчик один в сторону уходит. По нему пройдешь и упрешься в дверь. Вот этим ключом откроешь. И закрыть за собой не забудь, мало ли.
Я взяла из ее рук красный ключ. Массивный такой, размером с ладонь.
— Там пыльно. Я давно не появлялась. Но есть свет, вода, сухпайки, обогрев, даже консервы под кроватью.
— Там есть кровать?
— Ну конечно же есть! Упругая. И подушка мягкая, елы-палы. Я даже соскучилась, — мечтательно сощурила глаза медоедка.
Аленка уехала, только когда собственноручно содрала проржавевшую решетку и помогла мне забраться в лаз.
— Ну, не хандри, елы-палы! Скоро буду! — махнула на прощание рукой Алена и умчалась вдаль на зеленой машине.
Меня оставили в покое? Одну?
Не верилось.
Я стояла на подножке, выглядывая из-за решетки, так и не решаясь спуститься.
Если бы меня видели братья, они глазам бы не поверили.
Братья!
Аленка же уехала с моим мобильником, а я их не предупредила. Все, что они знают, это то, что я пошла на свадьбу к изменнику и пропала!
Они точно не станут сидеть сложа руки.
Я набрала на память номер Вани, самого спокойного из братьев. Он учитель младших классов. От него я переняла любовь к книгам и умение симулировать на уровне «бог».
Пошли гудки. Долгие, невыносимо длинные.
— Алло? — раздался строгий голос брата в трубке.
— Вань…
Стоило ему понять, что звонит не очередной рекламщик, а его бедовая сестрица, как голос тут же стал беспокойным:
— Ты где? С тобой все в порядке?
Будто в воду глядел! Помимо того, что он самый спокойный, он еще и чувствовал меня лучше всех.
— Да, я в норме.
На самом деле нет. Я совсем-совсем не в порядке, но ни за что не покажу этого.
— Где ты? Я за тобой приеду!
Это Таня сначала завалила бы горой вопросов, выпытывая подробности, а потом бы уже догадалась предложить приехать, но не мой милый Ваня. Он понимал, куда я иду. Понимал, что даже при оглушительной победе мне будет плохо.
Я испытала дикий соблазн сказать адрес. Слезы сами потекли по щекам — сказался стресс. Я попыталась произнести хоть слово, но поняла, что у меня не выйдет ничего внятного. Хуже того — я только перепугаю Ваню.
Я скинула вызов. Написала тут же сообщение: «Телефон разрядился. Этот номер не мой, взяла у прохожего. Ночую у Тани. Завтра позвоню».
И тут же написала Тане: «Прикрой, пожалуйста, перед братьями, будто ночую у тебя. Это не мой номер. Завтра все объясню».
Телефон тут же взорвался звонками. Наперебой соревновались Таня и Ваня.
Я перенервничала и просто выключила телефон. Я же все разрулила, да? Почему у меня такое ощущение, что я сместила планету с орбиты?
Логово медоедки было небольшим, но очень уютным, словно созданным для того, чтобы приходить сюда, когда все задолбало до такой степени, что хочется кидать посуду в стену. Кстати, как раз для этой цели висели на держателе цветные рюмки, аккурат у подвешенной цели. Внизу — поддон под осколки. Вокруг — подсветка дождиком из светодиодов.
Одноместная кровать с пушистыми подушками создавала эффект, будто здесь обитает весьма ветреная и милая особа. Телевизор на стене и установка с микрофоном — что эта особа любит поголосить. Стены с выпуклой фактурой треугольников — что эту особу еще никому не слышно.
Под ногой что-то зашуршало. Я наклонилась и достала за край пачку снеков, завалившихся под кровать. Но стоило нагнуться ниже, как стало понятно, что пачка совсем не одинока — там просто настоящий запас чипсов, сухариков, сухой рыбы, копченых колбасок и прочего.
Я включила телевизор, караоке и достала каталог песен. Мой брат Миша — инженер. Он научил меня хорошо рисовать, а еще снимать стресс, голося в микрофон душещипательные песни. После таких запевов у меня всегда становилось легче на душе и прояснялось в голове. Похоже, у Аленки тоже, раз установила себе здесь такое развлечение?
Я тихо запела балладу и поняла, что сейчас она мне не подходит. Не соответствует настроению. Тогда я включила известную рок-песню, стоявшую в списке медоедки в «Любимых», и сама не заметила, с каким удовольствием втянулась в бешеный ритм.
Вся тщательно скрываемая злость на Артура словно вышла из тени. Вылилась в слова о предательстве, о боли. Пока я пела, в голове крутились слова Алены о паре человек и оборотень, слова Тани о трех годах ненормальности.
В отношениях я получилась дважды обманутая: Артуром и самой собой. Я понимала, что тошнота — это ненормально, но закрывала на это глаза, не копаясь в причине. Проще было забыть, научиться с этим жить.
Но я поняла: судьба всегда сведет тебя с настоящей проблемой, сколько от нее ни беги.
Может, поэтому Артур и встречался со мной? Потому, что я не знала себя и позволила собой воспользоваться?
Я помнила, как изменилось лицо Яра, когда он увидел шрам. Аленка тоже не смогла пройти мимо.
Если подумать, папа тоже всегда закрывал шрам и меня приучал не показывать его на людях. Говорил, что это я маленькой поранилась, что не стоит обсуждать, я и не лезла. У кого нет детских шрамов? У братьев таких десяток по всему телу! Разбитые коленки, рассеченные лбы, губы и брови. Да чего только не было!
Но, похоже, мой шрам может быть не из таких. Меня кто-то укусил? Поэтому меня тошнит?
Я резко отложила микрофон в сторону и посмотрела на дверь. В этот раз я не могу сделать вид, что все нормально. Мой мир уже никогда не будет прежним. В нем теперь оборачиваются в зверей, ставят метки и запшикивают запахи.
Я воспользовалась спреем от медоедки, выключила свет и открыла дверь. Пришло время всерьез поговорить с отцом. Только после этого я смогу понять, что мне делать дальше.
Хорошо бы и с Артуром встретиться, но, если честно, у меня пока не хватало душевного равновесия. Почему-то его вранье задело меня сильнее, чем новость об измене. А вероятность того, что он меня использовал все эти три года, выводила из себя.