Видеоигра Николя, кажется, понравилась. Он поблагодарил Клер и позволил поцеловать себя в голову.
Ужин был уже готов. Николя сел рядом с отцом и играл в видеоигру, подаренную Клер.
Лосося она не ела.
Завтра, как и каждый год после рождения Николя, они отправятся в Пиренеи. Клер не удавалось вникнуть в их разговор. Они обсуждали встречу Нового года и говорили о друзьях, которых она не знала. У матери и сестры были совершенно одинаковые голоса.
Неожиданно она стала моргать в такт мельканию елочной гирлянды, и до ее слуха доносилось лишь пиканье видеоигры. Не надо было ей принимать лексомил — к транквилизаторам она не привыкла. Клер попробовала справиться с подрагиванием век. Уставилась на блестящую оранжевую поверхность. Лосось. Пиканье становилось все более и более далеким. Она уснула.
Вагон был почти пуст. Клер села у окна и положила ноги на сиденье напротив. Ей было хорошо.
Она проснулась на диванчике, когда они уже ели на десерт рождественское «полено». Родители, похоже, из-за нее не встревожились. Врачи всерьез никогда не болеют. После кофе и обмена подарками она всех перецеловала. И спустилась по лестнице, не дожидаясь лифта.
Потом вприпрыжку понеслась на вокзал.
Когда она приедет домой, сразу же поставит пластинку. Ей хотелось слушать музыку.
Клер почувствовала, что проголодалась.
Каждый день она осматривала розы, подаренные Томасом. Они раскрывались, а свежи были по-прежнему.
Но однажды утром они начали склонять свои головки. Клер никак не могла решиться подрезать кончики стеблей. Наконец пошла в кабинет за ножницами. Это были цветы Томаса. Не могла же она дать им вот так завянуть. Она аккуратно наискосок подрезала все двенадцать стебельков.
В тот же вечер розы снова распрямились. Клер вздохнула. Придется подождать еще пару деньков, прежде чем она положит их в ящик письменного стола.
Она сбегала за фотоаппаратом-поляроидом, лежавшим в стенном шкафу. Как она раньше об этом не подумала?
Клер сфотографировала букет.
Цвета получились бледные, но розы видны были очень четко.
Она положила фотокарточки в ящик. Закрывая его, она передумала. Вытащила ящик до конца и поставила его на стол. Отодвинула лампу. Золотые квадратики слишком ярко отражали свет.
Теперь она сфотографировала содержимое ящика. Как только поляроидный снимок получился четким, она положила его в бумажник.
Клер отправилась в супермаркет.
Издалека увидела свою пациентку, кассиршу.
Молодая женщина была в шейном корсете. Она, значит, ходила к другому врачу? Клер сейчас пойдет мимо нее и обо всем расспросит.
Сначала она пошла в хозяйственный отдел. Затем прошлась между стеллажами. Обратила внимание на женщину, укладывавшую в свою тележку одну за другой коробки сахара.
У Клер одна коробка тянулась почти полгода.
Она подумала о сладком кофе, который пил Томас. Если бы Клер жила с ним, она покупала бы столько же сахара, сколько эта женщина. Ей вдруг захотелось уйти из магазина.
Вокруг все толкали перед собой полные тележки. А Клер даже не взяла тележки. Ей для ее покупок хватало металлической корзинки. Она жила одна.
Со своей пациенткой она поговорит в другой раз. Клер встала в самую короткую очередь, ту, в которой у клиентов было не больше десяти покупок.
Клер рассматривала свою тетрадь для записи свиданий. Там была учтена каждая минута, проведенная с Томасом. Большая буква «Т» с двойной вертикальной стрелкой, указывавшей время его прихода и ухода. Час с четвертью каждый день, пять дней в неделю в течение почти трех месяцев. Она подсчитала.
Семьдесят пять часов.
В этой тетрадке были собраны семьдесят пять часов, проведенных с Томасом. Как можно решиться положить эту тетрадь рядом с тетрадками прошлых лет?
Она пролистала свою новую тетрадь. Часы, дни, месяцы, но никаких букв «Т», никаких стрелочек.
Начинался новый год.
Новый год она встречала у Бернара с Мари.
В полночь они обменялись поцелуями.
В эту же самую минуту Томас целовал свою жену, Клер была в этом уверена. Друг Бернара обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась.
Его звали Кристофом. Чуть позже он настоял, что проводит ее. Клер согласилась.
Она смотрела, как он открывает бутылку шампанского, купленную для Томаса.
Перед тем как выпить, они чокнулись.
Он был выше Томаса и намного тяжелее его.
Кристоф спал.
У Клер сна не было ни в одном глазу.
Она бесшумно встала и закрылась в ванной.
Пожалела, что не курит. А то бы закурила сигарету и выдыхала бы дым вот так: она откинула голову назад и сложила губы буквой «О». Увидела себя в зеркале и сама себе улыбнулась. А что, если изменить прическу? Постричься покороче. Или отрастить длинные волосы. Клер надула щеки и состроила гримасу. Потом сделала макияж. Положила темные тени под глазами, румяна на щеки и покрасила губы. Нет, это слишком, это ей не идет. И потом, с помадой на губах, как бы она целовалась с Томасом? Она стерла всю косметику и вернулась в постель.
Тепло, шедшее от тела Кристофа, согрело ее.
Он спустился за свежим хлебом к завтраку. Клер подобрала у постели три пустых пакетика из-под презервативов. И выкинула их в помойное ведерко. Он положил всего лишь один кусок сахара в кофе.
Они прогулялись по Булонскому лесу и пообедали в кафе. Кристоф заказал целое блюдо мидий и прочих морских деликатесов. Открыл для Клер краба, почистил креветки. Она ела с аппетитом, пила белое вино. Теперь она устроит себе сиесту, будет спать одна. А завтра увидит Томаса.
Клер перестелила постель. На простыне она нашла несколько волос, это были волосы Кристофа. Он, кажется, рассердился, что она не пригласила его подняться к ней, и, отъезжая, громко хлопнул дверцей автомобиля. Клер ладонью смела волосы с постели.
Почему ей ни разу не удалось найти хоть один волосок Томаса?
Она улеглась, подложив под спину две подушки, и включила телевизор.
Переключала его с одной программы на другую.
Время от времени она водила голыми ногами между туго натянутыми простынями. Время от времени потягивалась.
Завтра она увидит Томаса.
Она проснулась очень рано и тут же приоткрыла окно. Хотела быть уверенной, что услышит шум стройки, как только работы возобновятся.
Вымыла голову и оделась. До прихода Томаса она быстро, между визитами больных, успеет переодеться.
Клер нахмурилась, увидев в раковине чашку, из которой накануне за завтраком пил Кристоф. Помыла ее и поставила на место. Потом поджарила остатки хлеба, купленного им.
Выпив, как обычно, кофе и съев, как обычно, тартинки, она тщательно протерла стол, так, чтобы на нем не осталось ни одной крошки.
Сменила постельное белье. В полдень она отнесет его в прачечную.
И тогда никаких следов Кристофа не останется.
Она шире открыла окно, накинула свитер на плечи, потому что было холодно. И ждала, когда же послышится шум со стройки.
Проводив очередного больного, она торопилась к своему автоответчику.
Наконец там оказалось сообщение от Томаса. Он придет в половине восьмого. Он надеялся, что она будет дома. Ему не терпелось скорее увидеть ее. Раздался звонок, это был следующий пациент. Она вынула кассету, положила ее в карман и заменила новой. Побежала открывать дверь. Только тут она поняла, что остальных сообщений даже не прослушала.
Пока больной раздевался, Клер аккуратно опустила кассету в ящик стола, постаравшись не задеть ни одной из дюжины роз Томаса. Надо будет уложить цветы в коробку, чтобы не повредить их.