А потому толкает ее, уже стянувшую с него штаны, обратно на кровать и склоняется над ней, словно не замечая, как она торопливо отворачивается, пряча губы. Как самая настоящая шлюха. Думает, что сильно огорчит его этим? У него ведь есть все остальное. Все ее тело, раскинувшееся прямо под ним. Напряженное, дрожащее от холода, страха или отвращения. Да какое это имеет значение? Обнаженное, если не считать крошечного треугольника кружевной ткани с тонкими резинками на бедрах.
От которого он не спешит избавляться, снова прижимаясь губами к тонкой коже шеи, чувствуя, как Кэрол вздрагивает под ним всем телом, и начиная неловко оглаживать ее грудь. Скользя поцелуями по ключицам вниз, жадно касаясь нежнейшей кожи ниже, облизывая, прикусывая и слыша стон. На секунду снова замирая и вдруг понимая, что стонала она совсем не от боли. Он продолжает с еще большим пылом и жадно вслушивается в приглушенные всхлипы: она изо всех сил старается не показывать, что ей это нравится. Что она его хочет.
Черт побери, как сильно она его хочет. Дэрил снова замирает на мгновение, добравшись пальцами до последнего клочка ткани на ее теле. Кэрол снова вздрагивает. Она горячая и мокрая. Она сжимает кулаки в попытке не шевелиться, но все равно подается навстречу его снова пришедшим в движение пальцам. А он заворожено смотрит на ее лицо, с приоткрывшимися уже губами, с крепко сжатыми веками, мечущееся по подушке. Он жадно вслушивается в каждый ее стон и всхлип, ловит каждое ее движение. Он повторяет все то, что дало самый лучший результат, и видит, как она кусает губы.
Он ждет хотя бы одного слова. Просьбы. Мольбы.
Она упрямо молчит.
И он не выдерживает этой пытки. Входит резко одним толчком, ощущает, как она вся подается навстречу, как прижимается всем телом и снова всхлипывает. Приподнимает руки, чтобы обнять, но снова роняет их на постель, сжимая простынь в кулаках для верности. Такая узкая, такая сладкая. Такая, что хватает всего пары минут – и это изо всех сил стараясь растянуть удовольствие.
Конечно, ей этого было мало. И, конечно, он это понимает. Понимает, медленно приходя в себя, также медленно приподнимаясь над Кэрол, на которую он навалился всем весом. Он даже готов сделать что-то еще. Что угодно еще – после того, что было. После того, что он впервые в жизни ощущал. Когда-то он задумывался, как это будет с ней. Даже вот так, как сегодня – это было лучше всего.
Кэрол торопливо откатывается в сторону, даже не позволяя ему еще раз коснуться себя. Плачет. Плачет, черт побери, словно он ее ударил. Или изнасиловал против ее воли. А она ведь хотела. Пусть только телом, но хотела же. А теперь плачет. Плачет так, что вытерпеть это невозможно. Плачет так, что, несмотря на все попытки оправдать самого себя, Дэрил чувствует себя виноватым.
Неловко притягивает ее к себе, обнимая и касаясь губами плеча.
- Прости, я… - она торопливо уворачивается и кивает куда-то неопределенно. - Мне нужно…
Он понятия не имеет, что именно ей нужно: умыться, выпить таблетку, что-то еще. Он растягивается на кровати и ждет ее обратно. Он засыпает, так и не дождавшись ее.
Ту, которая, конечно, не захотела спать с ним в одной постели. Осталась на диване. Демонстративно-показательно.
========== Часть 16 ==========
Утро приносит с собой головную боль, холодную постель и непонимание, где та, которая вчера была рядом с ним. Которая должна быть рядом с ним всегда. Всегда тогда, когда хочет он. Мысли путаются: от идиотских укоров совести до раздражения на ту, которая вчера, наконец, стала его женщиной.
И от этого, кажется, перестала быть его женщиной окончательно.
Дэрил выходит из комнаты и тупо смотрит на скомканный плед на диване – Кэрол провела тут всю ночь. Он слышит знакомые звуки из кухни и идет в душ, пытаясь с помощью холодной воды привести в порядок самого себя и свои мысли. Первое получается лучше, чем второе.
Как себя вести теперь: после этой странной ночи, когда он вроде бы показал себя настоящим хозяином, но после которой все равно ощущает себя провинившимся перед хозяйкой жалким щенком? Что делать и что говорить? Притвориться безразличным? Вести себя, как ни в чем не бывало? Обнять ее и попытаться изобразить что-то вроде того, что обычно бывает у парочек наутро после бурных ночек?
Не получается ни первое, ни второе, ни третье. Она просто не дает ему шансов. Резко оборачивается при его появлении, быстро вытирает руки полотенцем и холодно кивает на стол.
- Завтрак готов. Вода в холодильнике, если хочешь.
Ледяной голос, холодный взгляд, побелевшие от напряжения губы. Кэрол обливает его презрением без лишних слов. Просто обходит его, застывшего столбом у порога, и уходит куда-то в одну из комнат.
Теперь так будет всегда?
Может быть, она хочет добиться чего-то другого, ходя по дому с видом оскорбленной невинности, но не вызывает ничего, кроме раздражения. Дэрилу не нравится ощущать себя виноватым и не понимать, как он может все исправить. Что делать с ней, такой холодной, далекой и чужой?
Была бы она обычной: расплакалась бы, высказала бы ему все, просто грустила бы. Можно было бы извиниться. Хоть как-то поговорить. Хоть до чего-то договориться. Но к такой ведь не подступишься. С такой не заговоришь. Такой его извинения не нужны. Ей на них наплевать.
Ей хочется большего. Снова стать той самой хозяйкой, о которой она говорила вчера вечером наивной девчонке. Вот только подобным способом она точно не станет никакой хозяйкой. Хотя бы потому, что он все знает. Все ее мысли и желания.
Может быть, случись все это не так. Может быть, напейся он и банально не сдержи своего желания, на него бы сегодняшнее представление и подействовало. Но не теперь. Не теперь, когда в ушах все еще звенел ее деловитый голос, говорящий о том, что влюбленным мужиком можно крутить, как хочется. Не теперь, когда перед глазами мелькали все те моменты, в которые он влюблялся в нее, все больше принимая их за чистую монету и не догадываясь, что это все – фальшивка.
Мэрл, как всегда, был прав. Да и сам он не раз задумывался о том, что это лишь игра. И сам же отгонял от себя эти мысли. А потому – кто ему теперь виноват? Он сам обманываться рад.
Проведя день вне дома, он возвращается вечером, уже практически спокойный. Не обвиняющий себя ни в чем. Не винящий Кэрол за то, что она пыталась просто выжить и получить из своего положения как можно больше выгоды. Она имела на это право. А он имеет право сделать комфортной свою жизнь.
И если того, что было, всех этих разговоров, улыбок, ласковых взглядов и веселых шуток, уже не вернуть, он по крайней мере может с чистой совестью пользоваться тем, что ему остается: ухоженный дом, вкусная еда, желанная женщина в постели. Женщина, которая, сколько бы ни пыталась обмануть его или саму себя, тоже очень даже не против отношений в горизонтальной плоскости. Ее тело – не против. А думать женщинам вообще лишний раз вредно.
Когда Дэрил заходит в дом, Кэрол бросает на него быстрый внимательный взгляд и на секунду поникает, перед тем как снова принять облик безразличной ледяной королевы. Наверное, не увидела в нем чего-то, на что надеялась. Ее проблема.
Он ужинает, а потом устраивается на диване с одним из журналов – в пакете, в самом деле, оказалось много чтива не только для женщин. Подлавливает момент, когда Кэрол проходит мимо, и берет ее за руку. Крепко, но не больно. Она молчит и выжидающе смотрит на него.
- Сядь, - впервые приказывает он ей, кивая на место рядом с собой.
Она садится напряженная, ждет еще чего-то пару минут, поглядывая на него, занятого чтением. Едва слышно вздыхает и тянется за своим вязанием. Постоянно сбивается и начинает кусать губы. Дэрил притягивает ее, заметно напрягшуюся, ближе к себе и, не глядя, скользит пальцами по ее плечу, словно невольно задевая лямку платья, медленно заставляя ее упасть вниз.
Снова сбившись, Кэрол косится на него и покорно откладывает вязание. Всем своим видом выказывает готовность перетерпеть то, что ей предстоит. Смотрит в пол и даже складывает руки на коленях. Сама невинность.